Наталья Паэгле, бывший корреспондент газеты «Вечерний Карпинск», сопредседатель ныне запрещенного Екатеринбургского отделения общества «Мемориал» и автор книги «За колючей проволокой Урала», писала, что в 1930 году в таежные районы Северного Урала, куда ранее не ступала нога человека, привезли на верную смерть тысячи ссыльных кулаков, а трудпоселки спецпереселенцев размещали в необжитой местности, где ранее бродили дикие звери и кочевые инородцы-вогулы.
На примерах данных исторических и архивных источников, попробую опровергнуть данное утверждение Н.М. Паэгле, не обращаясь даже к перечислению существовавших уже на тот период времени деревень обрусевших вогулов, рудничных и приисковых поселков, связанных с районными центрами и заводскими поселками дорогами, почтовой связью, и прочими атрибутами организованной государственной жизни. Свои аргументы попробую привести на примере организации в Богословском горнозаводском Округе лесозаготовок и рубке дров на территории своих лесничеств, сезонных куреней «древорубов», превратившихся в жилые поселки, принявших, позднее, ссыльных кулаков.
Владимир Егорович Боков, проработавший долгие годы лесничим в частновладельческих и казенных лесных дачах Урала, в своей книге «Деревообрабатывающая промышленность в Пермской губернии», изданной в 1899 году, писал: «Во многих горных округах Урала, помимо описанных углежогов, очень много рабочих пришлых, под названием «зимогоры». Это несчастные бездомовики, люди-вышибленные из колеи. Роты таких «зимогоров» состоят из пропойцев: чиновников, офицеров, студентов, расстриженных попов, чуваш, мордвы, башкир и проч., проч. Такие милые люди нанимаются у заводов рубить дрова, сплавлять их. Говорят, что на работе – это примерные труженики. По месяцу живут они в куренях, где им готовая пища, самым усердным образом рубят дрова, а прийдя в завод за расчетом и, получа десяток другой рублей, с жадность набрасываются на водку и все пропивают в неделю; не только у них не остается ни копейки, но пропивают и одежонку. Избитые, с жестоким похмельем, приходят они в контору и вымаливают вперед денег, чтобы купить полушубок, валенки, рукавицы. Снарядив от завода в счет заработков, роту эту чуть ли не под конвоем отправляют из конторы в курени, где она, наевшись, отдохнув принимает облик человека, снова усердно принимается за работу. А попав потом с деньгами в завод – снова принимаются за старую историю. Недостаток местных рабочих, заставляет заводы принимать на работы в курени, таких золоторотцев».

В Богословском горном Округе, расположенном на севере Верхотурского уезда, после отмены крепостного права, несомненно, большая часть наемных рабочих-лесорубов, состояла из подобных же «зимогоров». Однако, после выкупа Округа статским советником Башмаковым, а, затем, и Полоцевыми, управляющие Округом целенаправленно проводили политику найма на лесные работы вологодских зырян, а также крестьян из Вятской губернии. Е.П. Мылов в статье «Кордон Даншинский», без ссылки на архивный источник, упоминал, что в 1897 году управление БГЗО наняло на работу в лесничества округа 1 тыс. коми-зырян, а еще ранее, в 1889 году, на работы в Петропавловском лесничестве приехали три семьи из Чердынского и Соликамского уездов. Среди жителей Даньшинского кордона, Е.П. Мылов упоминал зырянина Андрея Моторина, выходца из села Подъельского Усть-Сысольского уезда.

К началу XX-го века, вологодские зыряне стали преобладающим этническим элементом в среде «древорубов» Богословского Округа. Главноуправляющий БГЗО С.С. Постников в январе 1917 года указывал: «Богословский округ за недостатком местного населения всегда привлекал на рубку дров рабочих со стороны Уфимской, Вятской и в особенности Вологодской губернии (зырян)». В одной из жилых казарм зырян-лесорубов в апреле 1908 года останавливались настоятель храма Петра и Павла и Петропавловского прихода Богословского округа Аркадий Гаряев и его псаломщик Сергей Ежов (Филицин) по дороге в деревню Денежкино: «Перед казармой были устроены «козлы», на которых дымятся паром дымные, походные котелки с горячим варевом… Владельцы их сидят под навесом у костра в ожидании когда поспеет кушание...» (Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1909. № 33. С. 500-504).

С началом Первой мировой войны и, вследствие мобилизации российских подданных на фронт и возвращения части рабочих в обезлюдевшие деревни, где некому стало заниматься сельским хозяйством, руководство БГЗО начало восполнять их недостаток за счет использования труда вражеских военнопленных. К лету 1915 года В Богословском Округе трудилось около тысячи иностранных военнопленных, за июнь 1915 года их численность увеличилась более чем вдвое, а к середине августа -достигла 3,2 тыс. человек, или почти 20 % от общего количества рабочих предприятия. Большинство из них работало на лесозаготовках и в рудниках, и, лишь позднее, стали привлекаться для работ в цехах Надеждинского и Богословского заводов. (Суржикова Н.В. Военный плен в Российской провинции (1914-1922 гг.). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Институт истории и археологии Уральского отделения РАН. Екатеринбург, 2015 г.). К концу 1916 года на лесных работах в Богословском горном Округе было занято 10 тыс. военнопленных (ГАСО. Ф.24, Оп.19, Д.1117, л.281-281об.). Тот же управляющий округом С.С. Постников в январе 1917 года, ссылаясь на катастрофический недостаток рабочей силы, испрашивал у уральского уполномоченного Особого совещания по топливу разрешение на получение еще 4 тыс. пленных (ГАСО. Ф.111, Оп.1, Д.20, л.31об.).

Теме условий содержаний пленников и их взаимоотношением с местным населением был посвящен отчет К.И. Малаховской, делегированной на Урал во второй половине 1917 года благотворительным обществом «Скоропомощь». В документе, отражавшем результаты ее поездки, в частности, отмечалось: «В Богословском горном обществе работает от 26 до 28 тыс. военнопленных. Из этой громадной цифры только незначительный процент нашел работу на фабриках и в промышленных учреждениях Надеждинских и Богословских, где условия жизни военнопленных сравнительно сносны. Большая же часть военнопленных работает в лесничествах по рубке и перевозке дров или в каменноугольных и рудниковых копях. Нет возможности описать, нет слов, чтобы представить крайне тяжелое положение этих несчастных, невинных жертв… Пленных систематически лишают таких продуктов, как сахар, чай, мясо или выдают им оставшиеся продукты после удовлетворения местных жителей. Благодаря этому по показанию администрации округа пленные в некоторый районах не получали хлеба в течение 9 дней… Вероятно, с целью увеличения продуктивности работы пленных администрация округа выписала из Петрограда 150 солдат, бежавших, будто бы, из неприятельского плена, и заменила ими частных сторожей… Солдаты эти разбросаны небольшими группами от 4 до 8 человек во всех лесничествах округа и считают своей единственною обязанностью немилосердно бить и истязать пленных … Я видела двух пленных…: от ударов у них все лицо покрыто опухолью и ранами, руки и спина - сплошными синяками, а врач признал их неспособными к труду…» (ГАРФ. Ф.Р-130, Оп.2, Д.144, л.12-16). Большинство лесничих, пользуясь трудом военнопленных, направляло их бригады на вырубку наиболее плохих участков леса с небольшими запасами на десятине, которые при нормальных условиях работы русскими и в особенности зырянами обыкновенно избегались (ГАСО. Ф.45, Оп.1, Д.272, л.6).

В условиях эксплуатации труда вражеских военнопленных, вологодские зыряне стали превращаться в привилегированные кадры в области лесозаготовок и рубки дров. Еще с весны 1916 года главное лесничество Богословского горного округа начало прикреплять к каждым 100 пленным особого «пилоправа» с окладом 30 рублей в месяц. Так же, за каждым отрядом «лесорубов» был закреплен кашевар с окладом 18 рублей в месяц, готовивший на артель свыше 30 человек и 15 рублей – на артель менее 30 человек, мастера по починке обуви и амуниции, изготовлению зимней обуви - пимов (ГАСО. Ф.45, Оп.1, Д.272, л.6). На ремонт одежды и обуви из зарплаты военнопленных, работавших в лесничествах БГЗО высчитывалось 40 копеек в месяц, а на содержание охраны и повара – 60 копеек. К Осенью 1916 года, помимо «пилоправов», в лесничествах «завели» еще и специальных «указателей по рубке», избиравшихся из местных рабочих-зырян, всего 15 человек (ГАСО. Ф.45, Д.234, л.8-9). Из зырян же набиралась охрана военнопленных после демобилизации солдат царской армии, массово происходившей с начала 1918 года.

И если до Империалистической войны артели зырян и «зимогоров» нанимались на рубку леса сезонно, то с появлением в Петропавловском, Марсятском, Турьинском, Богословском, Фильковском и Морозковском лесничествах рабочих из числа вражеских военнопленных, многие из зырян были вынуждены переходить с сезонного найма в БГЗО на постоянную работу и превращать свои курени в оседлые поселения с перебравшимися к мужьям семьями, раскорчеванными под огороды и покосы лесными делянами. Именно так, задолго до появления на севере Урала ссыльных кулаков, началось заселение берегов рек Шегультана, Канды, Кальи, Ваграна, Тоты и Каквы. Кроме того, в 1906-1912 годах, в ходе государственной программы переселения на Урал крестьян из «малоземельных» губерний Центральной России, на север Верхотурского уезда приехало несколько сотен семей переселенцев (преимущественно из Усть-Сысольского и Яренского уездов Вологодской губернии, более привычных к суровому климату). Из-за ограниченных возможностей занятий сельским хозяйством, переселенцы большей часть было вынуждено наниматься на лесозаготовки или на службу в заводских лесничествах. В 1920-1923 годах население таежных куреней и поселков пополнялось за счет откомандированных бойцов 1-й Революционной Армии Труда Урала и разного рода обывателей, завербованных на лесозаготовки «посулами» высокого продуктового пайка и денежного содержания. Именно «древорубами», переселенцами и «вербованными» были основаны поселки Усть-Канда, Усть-Калья, Половинный и Усть-Шегультан, Нижний и Красный Лангур, Северный и Нижний Атюс, Тота, Галка и многие, многие другие.

По данным Всесоюзной городской переписи 1923 года (АОАСГО. Ф.Р-1, Оп.1, Д.73. л.1-7) и Всесоюзной переписи 1926 года, на территории бывших Лозьвенской, Всеволодоблагодатской и Турьинской волостей имелись следующие переселенческие и лесозаготовительные поселения:
рабочая Казарма квартала № 13 из 2 бараков и 18 рабочих (14 мужского и 4 женского пола, из которых зыряне - 16, русские - 2 человека).
рабочая Казарма квартала № 14 из одного строения и 2 рабочих (1 мужского и 1 женского пола, русские).
Курень квартала № 22 из одного строения и 31 жителя (29 мужского и 2 женского пола, все зыряне).
Курень квартала № 23 из 1 строения и 8 рабочих (все мужчины – зыряне).
Курень квартала № 56 (будущий трудпоселок «Северная Сама») из 1 строения и 3 жителей (все мужчины, русские).
поселок Малый из 1 строения и 6 жителей (3 мужского и 3 женского пола).
поселок Веселый (будущий трудпоселок «Веселый») из 14 хозяйств и 54 жителей (23 мужского и 31 женского пола. Был образован в 1920 году.
Курень квартала № 43 из 1 строения и 34 жителе (28 мужского и 6 женского пола, русские - 29, зырян - 4).
Курень квартала № 44 из 1 строения и 14 жителе1 (11 мужского и 3 женского пола, все зыряне).
Курень квартала № 45 из 1 строения и 22 жителей (19 мужского и 3 женского пола, все зыряне). Все рабочие казармы кварталов № 43, 44, 45 были расположены западнее правобережной части современного поселка Маслово.
Курень квартала № 28 (в истоке Большого Атюса) из 4 строений и 43 жителей (38 мужского и 5 женского пола, зыряне – 30, русские – 13).
рабочая Казарма квартала № 34 (в верховьях Большого Атюса) из 1 строения и 3 рабочих (2 мужского и 1 женского пола, русские).
рабочая Казарма квартала № 38 (в черте современного поселка Маслово) из 1 строения и 16 рабочих (татары - 15, русские - 1человек).
рабочая Казарма квартала № 40 (будущий трудпоселок «Нижний Атюс») из 1 барака и 30 рабочих (27 мужского и 3 женского пола, из которых зыряне - 12, татары -11 человек).
поселок Красный Лангур из 15 хозяйств и 54 жителей (28 мужского и 26 женского пола, русских – 44, зырян - 6).
Курень квартала № 47 (у слияния Атюса с Большим Атюсом, впоследствии – трудпоселок «Атюс») из 1 строения и 21 жителя (18 мужского и 3 женского пола, все русские).
Марсятское лесничество (Табор) из 61 хозяйств и 233 жителей (122 мужского и 111 женского пола, русские - 201, зыряне - 26).
Марсятский кордон из 30 хозяйств и 159 жителей (79 мужского и 80 женского пола, русские - 142, зыряне - 17).
Марганцевый рудник из 14 хозяйств и 40 жителей (24 мужского и 16 женского пола, русских - 26, зырян - 9).
Чукичев поселок из 1 хозяйства и 3 жителей (1 мужчины и 3 женщин - все зыряне).
рабочая Казарме квартала № 20 (поселок Белая) из 6 хозяйств и 107 жителей (75 зырян и 31 русских);
Ивановский кордон из одного двора и 5 жителей (из них 4 женщины);
Кривский кордон из одного двора и 3 жителей (1 женщина).
Тренькина деревня (Денежкина) из 11 дворов и 81 жителей (63 мужчин, 18 женщин, из них зырян - 53, русских - 28).
рабочая Казарма квартала № 4 (переселенческий участок № 1, впоследствии - трудпоселок «Белая речка»), из 1 строения и 6 мужчин рабочих (татары - 4 русский – 1).
Переселенческий Участок № 2 (Малокульминский) из 9 хозяйств и 39 жителей (21 мужчин и 18 женщин, 22 зырян и 17 русских);
Переселенческий Участок № 3 (Большекульминский) из 5 хозяйств и 29 жителей (15 мужчин и 14 женщин, 22 зырян и 7 русских);
Переселенческий Участок № 4 (Березовый) из 11 хозяйств и 51 жителей (34 мужчин и 17 женщин, 30 зырян и 21 русского);
Переселенческий Участок № 5 (Степанов Бор) из 3 хозяйств и 15 жителей (8 мужчин и 7 женщин, все русские; Переселенческий Участок № 6 (Лисьи Норы) из 2 хозяйств и 9 жителей (5 мужчин и 4 женщин, все зыряне; Переселенческий Участок № 7 (Высокий Бор) из 2 хозяйств и 5 жителей (3 мужчин и 2 женского пола, 3 зырян и 2 русских);
Переселенческий Участок № 9 из 2 хозяйств и 8 жителей (5 мужчин и 3 женщин, 5 зырян и 3 русских);
Переселенческий Участок № 10 из 1 хозяйства и 6 жителей (3 мужчин и 3 женщин, все русские);
Переселенческий Участок № 11 из 2 хозяйств и 10 жителей (5 мужчин и 5 женщин, все русские);
Переселенческий Участок № 12 из 9 хозяйств и 57 жителей (32 мужчин и 25 женщин, все русские, ранее относился к Андрнановскому с/с);
Переселенческий Участок № 13 из 1 хозяйства и 10 жителей (5 мужчин и 5 женщин, все русские, также относится к Андрнановскому с/с);
Переселенческий Участок № 16 из 1 хозяйства и 3 жителей (1 мужчины и 2 женщин, все русские);
Кроме того, 28 зырян зарегистрированы в качестве лиц, ведущих кочевое хозяйство.