В июле 1918 года Временное правительство автономной Сибири (ВПАС), провозгласившее своей главной задачей «освобождение Сибири от большевистской неволи» и признав незаконными все декреты и акты Советов, приняло постановления «О порядке рассмотрения дел революционных трибуналов и их следственных комитетов» и «О восстановлении судебных учреждений в Сибири». Согласно им, вместо имевшихся советских органов возобновлялась судебная система Российской империи, а сотрудники советских судов отстранялись от исполнения обязанностей. В сфере милицейского управления было восстановлено «Положение о милиции», принятое Временным правительством 17 апреля 1917 года, согласно которому ее деятельность оставалась в ведении органов местного самоуправления. Надзор за ее деятельностью должен был осуществляться Министерством внутренних дел через правительственного инспектора милиции.

Однако, в связи ведущимися военными действиями, Белая милиция, как в прочем и противоборствующие им силы, не являлась обособленным правоохранительным институтом, а целиком и полностью была подчинена задачам Гражданской войны, предполагающим классовый принцип как признания и охранения личностных прав, так и полного их отрицания. Кроме того, после захвата в Сибири власти адмиралом Колчаком, объявившего себя Верховным правителем России и Верховным главнокомандующим всеми антибольшевистскими вооруженными силами, он ввел в действие статью № 91 «Положения о полевом управлении войск в военное время», гласившую, что «распоряжения главнокомандующего армиями фронта исполняются, в пределах подчиненного ему района, всеми правительственными местами, общественными управлениями, должностными лицами всех ведомств и всем населением», то есть объявил подчинение всех гражданских властей воинским начальникам, имеющих полномочия внесудебного преследования и расправы по законам военного времени.

В основном, дореволюционное законодательство дополнялось новыми положениями, направленными на «искоренения большевистской заразы». Так, в соответствии с Постановлением Совета министров правительства «Верховного правителя» А.В. Колчака от 11 апреля 1919 года «Об утверждении Положения о лицах, опасных для государственного порядка вследствие причастности их к большевистскому бунту», граждане поддерживавшие Советскую власть могли подвергаться ссылке в отдаленные местности, назначенные министром внутренних дел, на срок от 1 до 5 лет с лишением всех политических прав. За самостоятельное возвращение из ссылки предусматривались санкции от 4 до 8 лет лишения свободы. А в мае 1919 года была принята новая редакция ст. 129 Уголовного Уложения «О сообществах инакомыслящих». При этом под инакомыслием понималось «возбуждение религии», призыв к социальному бунту, возбуждение чувств неповиновения и нарушения законности».

Гражданская милиция в Екатеринбурге была воссоздана по предписанию от 29 июля 1918 года начальника гарнизона полковника Генерального штаба Николая Вячеславовича Шереховского и существовала до эвакуации белых властей 12 июля 1919 года (Н.В. Шереховский, происходивший из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии, в январе 1920 года попал в плен Красной армии на станции Клюквенная, этапирован в Екатеринбург и 28 апреля 1920 года расстрелян по приговору ревтрибунала 3-й армии РККА).

В сентябре 1918 года было введено в действие «Временное положение о Сибирской милиции», закрепившее статус милиции как органа исполнительной власти ВПАС. Ее комплектование осуществлялось за счет сотрудников царской полиции, а также милиции, эвакуированных из местностей, занятых большевиками. Статьей 15 Временного положения «О Сибирской милиции» было определено, что в милиции не могли служить лица, занимавшие ответственные должности при Советах. В то же время на службу активно привлекались бывшие чиновники жандармского ведомства, лесной и горнополицейской стражи. Уполномоченный МВД Сибирского правительства по милиции полковник Е.К. Орловский, в своем докладе от 8 мая 1019 года о проверке комплектования руководящих кадров местной милиции, указывал, что должности начальников милиции, их помощников, начальников участков занимали, главным образом, бывшие классные чины полиции, исправники, их помощники, становые приставы, офицеры. В очень редких случаях на руководящих должностях были гражданские лица. Согласно рапорта Е.К. Орловского от 13 мая 1919 года, начальник Екатеринбургской городской милиции А.Т. Казачихин ранее служил помощником Екатеринбургского полицмейстера, начальник Шадринской милиции Н.А. Ключников - бывшим Екатеринбургским полицмейстером, начальник Кунгурской милиции Н.А. Нечаев - начальником Казанской уездной милиции. Помощниками исправника в свое время служили начальники Камышловской и Оханской уездной милиции В.И. Сергеев и А.И. Пантюшев. Начальниками Красноуфимской, Нижнетагильской, Соликамской и Чердынской уездной милиции были бывшие становые приставы 3.С. Быков, П.А. Красновидов, Н.Г. Бабин и В.И. Костарев. Таким образом, из 15 начальников милиции городов и уездов Пермской губернии 10 служили еще в полиции, причем 4 были на руководящих должностях.

Как было указано выше, в связи с продолжающимися военными действиями и до их окончания, гражданская милиция Урала и Сибири фактически находилась в подчинении военных властей, хотя и финансировалась за счет местных бюджетов. Основанием подчинения уездной и городской милиции военным властям на территории горнозаводского Урала являлся приказ от 23 октября 1918 года № 25 уполномоченного командира 3-го Уральского Отдельного Корпуса по охранению Государственного порядка и Общественного спокойствия в Екатеринбургском, Камышловском, Шадринском, Красноуфимском, Ирбитском и Верхотурском уездах» генерал-майор В.В. Голицына, со ссылкой на приказ командира 3-го Уральского Отдельного Корпуса от 31 июля 1918 года № 20 (ГАСО. Ф.Р-1951, Оп.1, Д.18, л.21).

На должность первого уполномоченного по охране государственного порядка и общественного спокойствия на Урале был назначен отставной командир лейб-гвардии Уланского полка полковник С.А. Домонтович, а его помощника – полковник Щербатский (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.18, л.8,34; Д.26, л.53). На данной должности полковник Домонтович продержался несколько дней и уже с 30 октября 1918 года все приказы о назначении чинов военных комендатур, гражданской милиции, мобилизации, трудовой повинности, реквизициях зданий, имущества и конского состава на территории горнозаводского Урала исходили от врид уполномоченного командира 3-го Уральского корпуса по охране государственного порядка и общественного спокойствия полковника М.Н. Некрасова, совмещавшего эту должность с командованием 28-го Ирбитского горных стрелков полка Седьмой Уральской горных стрелков дивизии. С 3 октября и до 22 ноября 1918 года М.Н. Некрасов также исполнял должность начальника гарнизона города Екатеринбурга. 6 января 1919 года он был представлен к званию генерал-майора, а в феврале 1919 года - был назначен начальником 3-й Уральской кадровой бригады горных стрелков в Миасском заводе, оборонял от наступающей Красной армии Челябинск и Петропавловск. В январе 1920 года он был захвачен в плен под Красноярском и направлен в распоряжении штаба 5-й армии РККА с последующей отправкой в Москву в распоряжение Всероссийского Главного штаба (дальнейшая его судьба неизвестна).

С.А. Домонтович, назначенный на должность командира 1-го Уланского Екатеринбургского полка, 13 (17) декабря 1918 года был определен на должность уполномоченного по охране государственного порядка и общественного спокойствия на территории всей Пермской губернии, а также на пост помощника Главного начальника Уральского края С.С. Постникова (С 13 мая по 8 июля 1919 года он состоял особоуполномоченным при генерал-лейтенанте М.К. Дитерихсе, надзирающим за производством расследования по факту казни императора Николая II и его семьи в Екатеринбурге. В дальнейшем, занимал пост главноуполномоченного военно-административного управления Восточного фронта и полевого инспектора интендантства штаба Восточного фронта. Умер от тифа на станции Зима в период Сибирского Ледяного похода 20 декабря 1919 года).

28 декабря 1918 года приказом Верховного правителя сотрудники городских и уездных наружной и уголовной милиции были освобождены от призыва на военную службу. В их обязанности входили осуществление охраны общественного порядка, борьба с уголовной и политической преступностью, а правовой основой комплектования кадров являлось «Временное положение о сибирской милиции» от 17 сентября 1918 года, утвержденное еще Временным правительством автономной Сибири. Кроме бывших полицейских и жандармов, в исключительных случаях, на службу в милицию могли быть приняты иностранные подданные (в основном чехословаки, активно привлекавшиеся к исполнению должностей в военно-гражданской администрации на «освобожденных» территориях, так как, вероятно, чины Сибирского правительства наивно полагали, что белочехи, по своей европейской натуре, менее своих русских коллег склонны к мздоимству, корыстолюбию и припадкам немотивированного зверства) (ГАРФ. Ф.Р-176, Оп.6, Д.240, л.1-4; Д.241, л.1-4).

Подобный же принцип комплектования руководящих кадров распространялся и на создаваемые на Урале военные комендатуры. Так, первым военным комендантом Нижнего Тагила был назначен поручик от 8-го Чешского полка Карел Шпичк, а Невьянского завода – подпоручик 12-го Чешского полка Пауллер. В сентябре 1918 – марте 1919 года майор чехословацкого корпуса Франтишек Блага (Блаха) занимал пост военного коменданта Екатеринбурга, сменив на этой должности полковника князя А.П. Риза-Кули Мирза Каджара, переведенного на пост помощника начальника гарнизона по военной части.

Верхотурская уездная милиция, как все правоохранительные органы на Урале, создавалась при военной уездной комендатуре, долгое время возглавляемой корнетом Мензелинцевым. В рядах Верхотурской белой милиции служили, как правило, добровольцы, имевшие опыт подобной работы в период Временного правительства. В ее составе к декабрю 1918 года были созданы отряды конных и пеших стражников. 12 ноября 1918 года, согласно Приказу Уполномоченного командира 3-го Уральского отдельного корпуса по охране государственного порядка и общественного спокойствия М.Н. Некрасова, начальником милиции Верхотурского уезда был назначен Валериан Петрович Гусев, а его помощником - Константинов (Согласно Метрической книги Свято-Троицкой церкви Мотовилихинского завода Оханского уезда Пермской губернии, В.П. Гусев родился 21 марта 1877 года семье мастерового Пермских пушечных заводов Гусева Петра Егоровича и Гусевой (Коровиной) Анны Петровны (ГАПК. Ф.37, Оп.1, Д.567, л.81). По-видимому, как и многие должностные лица уральской милиции, не имевшие опыта работы в царской полиции, Гусев В.П. на своей должности продержался непродолжительное время: В ГКБУ «Государственный архив Пермского края» хранится дело «об увольнении начальника милиции 3-го округа Верхотурского уезда Гусева В.П. за неисполнение распоряжений губернского комиссара и общественных организаций» ГАПК. Ф.167, Оп.2, Д.33). В вышеупомянутом рапорте от 13 мая 1919 года полковника Е.К. Орловского, в должности начальника Верхотурской уездной милиции указан В.В. Мачинский (Машинский), служивший до 1917 года уездным исправником (ГАРФ. Ф.147, Оп.2, Д.30, л.22-22об.).

Рядовой и начальствующий состав гражданской милиции, подчинявшейся «в условиях военного времени» городским и окружным комендатурам, был не менее военных подвержен всем вышеописанным порокам и злоупотреблениям. Это подтверждает циркуляр начальника Верхотурской уездной милиции В. Гусева, в котором он объявлял, что «все позорящие честь и доброе имя милиционеров проступки и преступления будут пресекаться мною в корне и самыми решительными мерами» (НТГИА. Ф.404, Оп.1, Д.2-13).

Ярким примером «текучки кадров» и чреды увольнений «по отрицательным мотивам» служила Нижнетагильская милиция. В начале октября 1918 года начальником милиции Нижнего Тагила был назначен лесопромышленник Петр Семенович Тронин, не гнушавшийся до начала Империалистической войны участием в постановках Выйского народного театра и занимавший уже эту должность с середины марта 1917 года (в августе того же года, распоряжением комиссара Южного района Верхотурского уезда Н.М. Ветлугина, он был освобожден с занимаемой должности и предан прокуратурой суду - ГАПО. Ф.43, Оп.3, Д.1, л.107-110). Кроме того, П.С. Тронин состоял на выборной должности председателя общего волостного собрания, избранного на основании постановления Временного правительства от 21 мая 1917 года «О волостном земском управлении». После Октябрьской революции и роспуска земских учреждений П.С. Тронин преследовался большевистской властью, а летом 1918 года даже содержался в качестве заложника. При вступлении в Нижний Тагил белочехов 4 октября 1918 года, он, в составе делегации «местной общественности» от правления Выйско-Никольской волости Нижнетагильского горного округа наследников П.П. Демидова, князя Сан-Донато, встречал «освободителей» и даже выступал перед ними с приветственной речью. На посту начальника Нижнетагильской милиции П.С. Тронин продержался меньше месяца, после чего, предписанием начальника Верхотурской Уездной милиции от 1 ноября 1918 года, на эту должность был назначен полковник Николай Иосифович Матушевский, поляк по национальности (НТГИА. Ф.404, Оп.1, Д.7, л.27). Скорее всего, причиной увольнения П.С. Тронина, как и весной 1917 года, было использование служебного положения для продвижение своих коммерческих интересов, довольно распространенного явления в период всеобщей девальвации устоев морали и нравственности.

При Н.И. Матушевском нижнетагильская милиция была разделена на Нижнетагильский, Выйско-Никольский и Троицко-Александровский районы. В самом заводском поселке были созданы круглосуточные посты у казначейства, почты, Арестного дома, вокзала, станции Узловая. В караульных ротах по штату было определено 3 милиционера. Для «разъездов по делам службы» начальник милиции себе и руководителям трех районов включил в штатные расходы «лошадей с экипажами». Однако, работа милиции осложнялась не только враждебным отношением к ней рабочего населения округа, но недостаток денежных средств, необходимых для ее деятельности. В Нижнетагильском историческом архиве хранится несколько документов, с обращениями Н.И. Матушевского к Волостному Земскому Собранию с просьбой выделения средств на текущие расходы и для выплаты жалованья милиционерам: «Без копейки сорганизовать и поставить Милицию, которая бы соответствовала своему назначению охраны граждан и имущества - более чем невозможно, просьбы во все земские и общественные учреждения о субсидировании для оплаты счетов на расходы по канцелярии, печатание приказов и объявлений, заказанных ещё старым начальником милиции Трониным, так и уплаты жалованья служащим за октябрь и расходы, сопряженные с арестами и пересылкою уголовных преступников – остались без удовлетворения» … «Вследствие неуплаты жалованья за октябрь и ноябрь служащие милиции заявили мне, что если им не будет уплачено до 20 декабря, то они оставляют службу. Слагаю с себя ответственность за последствия» (НТГИА. Ф.404, Оп.1, Д.7).

Всего через 2 месяца Н.И. Матушевский был снят с должности за взятки, покровительство азартных игр, продажу спиртных напитков в Заводском клубе, разгульное празднование собственного дня рождения в конце декабря 1918 года (Матушевский Николай Иосифович 1880 г.р., до начала Первой мировой войны проживал в городе Ростов-на-Дону по ул. Крыловской, дом № 17 (Алфавитный список жителей города Ростова-на-Дону на 1913 год). Во время Гражданской войны служил в составе армии Временного правительства автономной Сибири в чине полковника. Был арестован 13 мая 1920 года в городе Омске, где он, якобы, занимал должность начальника команды 1-го военного госпиталя. Осужден 18 сентября того же года постановлением Омской губЧК к расстрелу за службу в карательных органах Белой армии. Расстрелян 22 сентября 1920 года. Реабилитирован 22 сентября 1992 года Прокуратурой Омской области на основании Закона РФ от 18 октября 1991 года № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» (Архивно-следственное дело ГАРФ. П-13868; Озерова О.А. Участие поляков в Гражданской войне в Западной Сибири (1918-1920 гг. Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 100-летию Революции и Гражданской войны в России. Омск., 2017 г.).

Несколько дней после отставки Н.И. Матушевского должность начальника Нижнетагильской милиции была возложена на нового коменданта Нижнетагильского горного округа подпоручика В.М. Зотова, причем распоряжение о временном исполнении данной должности с 6 января 1919 года отдавал начальник уездной милиции В.П. Гусев. 24 февраля 1919 года на пост главы нижнетагильской милиции был назначен исполняющий обязанности начальника милиции 3-го района Троице-Александровской волости Дмитрий Федорович Корежатков. Однако, Д.Ф. Корежатков также долго не задержался на новой должности и был уволен за пьянство: «Ушёл в загул и не появлялся на службе, о чем пришлось информировать Управляющего Пермской губернией генералу Домонтовича» (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.25, л.207). В докладе подпоручика В.М. Зотова указывалось, что моральный облик сотрудников тагильской милиции являл самое жалкое зрелище: «тагильские милиционеры регулярно выгоняют кумышку, приготовление которой производится с ведома начальников милиции» (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.26, л.45).

Дмитрий Федорович Корежатков, 1890 г.р., по-видимому, являлся уроженцем города Нижний Тагил, так как, в «Списке жителей Нижнетагильского завода, имеющих оружие 1919 года» указан его брат, член нижнетагильского общества любителей охоты Иван Федорович Корежатков, проживающий в доме № 13 по улице 1-я Никольская (НТГИА. Ф.405). Сам Д.Ф. Корежатков в 1916 года окончил 3-ю Иркутской школы прапорщиков и на 1917 год числился в чине поручика в составе 311-го пехотного полка. Проходил службу на разных должностях в войсках Сибирской армии Восточного фронта. Вместе с японскими оккупационными войсками эвакуировался на острова «Восходящего солнца», где некоторое время исполнял обязанности председателя белоэмигрантской организации РНО (Русское Национальное Общество). С 1929 года он являлся секретарем «Общества взаимопомощи русских эмигрантов» на острове Хоккайдо». А. А. Хисамутдинов в книге «Русская Япония» писал: «Бессменным секретарем общества был Дмитрий Федорович Корежатков. Приехав на Хоккайдо из Харбина в 1926 г. и поселившись в г. Асахикава, он, как и большинство русских, занялся торговлей вразнос. Дмитрий Федорович принимал деятельное участие в судьбе русских, бежавших на Южный Сахалин или Японию. Он находил способы переправить их в Шанхай и спасти от депортации, на которой настаивал в таких случаях СССР». С 1945 по 1950 год он являлся управляющим делами торговой фирмы Белоноговых в портовом городе Кусиро, расположенном на юго-восточном побережье острова Хоккайдо. Во время Корейской войны в связи с опасениями о захвате острова Хоккайдо русскими войсками, Д.Ф. Корежатков, не желая в руки бывших соотечественников, перевёлся управляющим Белоноговых в Йокогаме. Умер 4 декабря 1959 года в Японии (Идо И.В. Белые эмигранты на Хоккайдо (история семьи Белоноговых) Восточная Азия: факты и аналитика. 2021 г № 3). Помощником начальника Нижнетагильской милиции Д.Ф. Корежаткова являлся некий Капралов, занимавший в декабре 1918 – январе 1919 года должность начальника милиции 4-го округа Верхотурского уезда в Кушвинском заводе.

После отставки Д.Ф. Корежаткова, начальником нижнетагильской милиции был назначен бывший становой пристав П.А. Красновидов, а его помощником - поручик Рукавишников, которые и занимались исполнением приказов Верхотурского уездного коменданта ротмистра Есипова о поголовной регистрации населения в адресных столах милиции, выявляли и арестовывали дезертиров, красногвардейцев и сочувствующих большевикам, а также занимались поисками у населения частного и казенного имущества, реквизированного решениями Советской власти, золота и платины, похищенного с приисков, расследованием текущих преступлений, как-то грабежи, насилия или бытовые убийства.

Причина устранения из колчаковской милиции «политических назначенцев» из числа бывших гражданских чиновников, земских служащих, присяжных поверенных и частнопрактикующих юристов, по-моему, заключалось в том, что под задачами «наведения правопорядка» на освобожденном от большевиков Урале, сторонники Белого движения подразумевали и исповедовали несколько иные смыслы, чем просто юридическое понятие этого термина. Для буржуазии, которая, по характеристике колчаковского министра внутренних дел, а позднее и премьер-министра правительства В.Н. Пепеляева, вышла из революции с «налитыми кровью глазами», кроме чисто практических целей возврата своих владельческих прав, несомненно, был момент реванша. Точно также, как и большевики, белогвардейцы не испытывали особого доверия к российской «гнилой» интеллигенции и, постепенно, превращались в армию купеческих сынков, потомков золотопромышленников и владельцев «свечных заводиков», готовых беспощадно карать быдло, посмевшее покуситься на их собственность, и превращать в пепелище страну, в которой были нарушены их имущественные права.
Феликс Вибе, основываясь на дневниках В.Е. Грум-Гржимайло и на воспоминаниях его родственниках, писал: «За войсками шли коменданты. Это люди, носившие военную форму, но наводившие порядок в тылу. Боже, что они делали! Вечно пьяные, развратничавшие у всех на глазах, они драли всех и каждого, кого подозревали в службе красным или в коммунизме. Стон стоял по Уралу от комендантов...».

Кроме того, в ряде случаев, бессудные казни и физические расправы со стороны колчаковских офицеров носили характер личной мести. На основании публикации краеведа К.А. Бороздина «Расстрел Ирбитских купцов» можно предположить, что любимчик Н.Н. Казагранди корнет Н.Н. Мензелинский, служивший до Февральской революции в 16-й кавалерийской дивизии на Галицийском фронте, последовательно исполнявший должности военного коменданта Ирбита, Верхотурья и Богословского округа, был движим исключительно чувством мести за расстрелянного большевиками в Ирбите отца: «Комендант города корнет Мензелинцев и комендант тюрьмы Вырбитских, мстя за своих родственников, отправили на расстрел не один десяток человек». Отец корнета Мензелинцева, Николай Александрович Мензелинцев являлся бывшим председателем уездной земской управы, начальником 4-го земского участка (село Ключи Ирбитского уезда), владел в Ирбите домом с рестораном и торговыми лавками на углу Торговой и Площадной улиц, дачей в районе железнодорожной станции, а также флигелем из восьми комнат, примыкающим к стене особняка Удинцевых. 26 июля 1918 года он был расстрелян большевиками в числе 22 видных горожан, ранее взятых в качестве заложников (Антропов И.Я. Были Ирбита, Екатеринбург, 1994 г.; Ирбитский вестник № 4 от 6 августа 1918 года и № 7 от 9 августа 1918 года).

А еще, одной из причин белого террора в Надеждинске, Богословске и Турьинских рудниках в конце 1918 – весной 1919 года, могли быть известия о казни большевиками членов царской семьи в Екатеринбурге, а также в Алапаевске (офицеры и нижние чины 18-го Петропавловского полка, приданные к отряду ротмистра М.М. Манжетного, ранее принимали участие в извлечении из шахты № 57 тел убиенных великих князей и сестры императрицы великой княгини Елизаветы Федоровны). Находившийся в составе отряда Манжетного корнет В.А. Вяземский, впоследствии исполнявший должности коменданта Новой Ляли и начальника Северной экспедиции, был убежденным монархистом и близким лицом казненного в Перми Михаила Александровича Романова, являлся его личным ординарцем в период командования Великим князем Туземной конной дивизией (личности В.А. Вяземского и его роли в карательных операциях на севере Верхотурского уезда будет посвящена отдельная работа).
Наряду с фактами бессудных расправ над своими политическими врагами, в среде чинов колчаковской военно-гражданской администрации Урала и Сибири, были широко распространены должностные преступления в форме взяточничества, казнокрадства и мародерства. Меры юридической ответственности за эти преступления регулировались прежней нормативно-правовой базой, в основе которой лежало постановление, принятое Временным Правительством от 11 апреля 1917 года «Об уголовной и гражданской ответственности служащих», дополненное введенными Сибирским правительством 18 августа 1919 года «Основами Устава о службе» и Постановлением от 11 апреля 1917 года о порядке преследования должностных преступлений.

Однако, чины военной администрации, чаще других замеченные в данных преступлениях, находились вне юрисдикции МВД и ни один из них не понес заслуженного наказания в судебном порядке. В крайнем случае, военные преступники направились в передовые части, либо получали отсрочку исполнения наказания до окончания боевых действий. 8 января 1919 года начальник Верхотурской уездной милиции В.П. Гусев направил рапорт Главному начальнику Уральского края Сергею Семеновичу Постникову, занимавшего до марта 1918 года должность главноуправляющего Богословского горнозаводского округа, рапорт о пьяных дебошах и хулиганстве офицеров колчаковской армии на территории уезда и, в частности, в Кушвинском заводе: «Из побуждений долга службы, под влиянием целого ряда возмутительных фактов, я с болью в сердце вынужден донести Вам о невозможном поведении гг. офицеров в пределах Верхотурского уезда, большая часть которых крайне невоспитана, бестактна и пьяна... Не имея чувства меры, они с чисто хлестаковской отважностью лгут, превышают власть, допускают скандалы как в частных домах, так и в общественных местах, не исключая и улиц. Законная борьба с дикими и часто преступными выходками этих господ при том низком качестве комендатуры, какова она на местах в данное время, немыслима, т. к. извращенное бульварными романами понятие о чести мундира и офицерской непогрешимости при наличии оружия угрожает жизни тех, кто осмеливается указать на соответствующие рамки. Почему я почтительнейше прошу Вас, г. Начальник края, во-первых, издать соответствующий приказ о тех мерах, которые должны приниматься милицией по отношению к подобного рода господам, и, во-вторых, разъяснить гг. офицерам пределы их власти на основании существующих законов» (ГАСО. Ф.Р-1956, Оп.1, Д.36, л.293).

С.С. Постников 12 января того же года потребовал от верхотурской милиции предоставить в его адрес конкретные факты вместо огульных обвинений, а от своего помощника по охране общественного порядка полковника С.А. Домонтовича – принятия мер в случае их подтверждения. В феврале 1919 года комендантом Нижнетагильского и Кушвинского районов поручиком В.М. Зотовым было проведено служебное расследование деятельности военной комендатуры и военно-следственной комиссии Кушвинского завода, которое выявило массу грубых злоупотреблений. Выяснилось, что всего за три месяца представителями военных властей без каких-либо доказательств, просто на основании подозрения в принадлежности к большевикам, было расстреляно 80 местных жителей. Как отмечалось в материалах расследования, Кушвинская военно-следственная комиссия и ее председатель штабс-капитан Суворов «терроризировали население... и давали повод к подпольной работе большевиков». Работу комиссии сопровождали «пьянство, порки, мордобитие и многие другие выходки, не соответствующие званию офицера, применяемые в самых широких масштабах». Комендант Кушвинского завода штабс-капитан Путилин был задержан в Алапаевске с пятью вагонами незаконно конфискованного у населения имущества. Комендатура и военно-следственная комиссия были расформированы, а проштрафившихся офицеров, работавших в них, для искупления вины всего лишь отправили на фронт.

Помимо бесчинств на территории Гороблагодатского горного округа, жалобы на действия военных властей поступали и из БГЗО. В своем докладе от 30 марта 1926 года о генерал-майоре А.В. Бордзиловском, хранящемся в государственном архиве Хабаровского Края (ГАХК. Ф.Р-830, Оп.3, Д.5199), поручик А. Смирнов указывал, что командир 1-й Степной дивизии Г.А. Вержбицкий был вынужден откомандировать в Богословский округ полковника Киселева для производства дознания в тылу по делу мародерства частей Н.Н. Казагранди в Верхотурском уезде.
Сам же С.С. Постников, в письме на имя В.Н. Пепеляева с просьбой об отставке в начале апреля 1919 года, указывал: «с восстановлением ст. 91 Устава о полевом управлении войск военные власти, от самых старших до самых младших, распоряжаются в гражданских делах, минуя гражданскую непосредственную власть. Незаконность действий, расправа без суда, порка даже женщин, смерть арестованных «при побеге», аресты по доносам, предание гражданских дел военным властям, преследование по кляузам и проискам, когда это проявляется на гражданском населении - начальник края может быть только свидетелем происходящего. Мне неизвестно еще ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном, а гражданских лиц сажают в тюрьму по одному наговору» (Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920: впечатления и мысли члена Омского Правительства. М., 2013 г., с.340).

Позднее, и адмирал А.В. Колчак в разговоре по прямому проводу с премьером В.Н. Пепеляевым, состоявшемся 22 ноября 1919 года, признавал, что «Основной причиной неудовлетворительного внутреннего управления является беззаконная деятельность низших агентов власти, как военных, так и гражданских. Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собою сплошное преступление… Нам приходится иметь дело с глубоко развращенным контингентом служащих, преследующих только личные интересы, игнорирующих всякие понятия о служебном долге и дисциплине…» (Последние дни колчаковщины. Сб. док. Центрархива. М.: ГИЗ, 1926 г. с.332).

Таким образом, действия военных властей, милиции и комендатур наглядно указывали на нежизнеспособность созданной Сибирским правительством административной системы, так как военные власти зачастую игнорировали не только распоряжения гражданских чиновников, но правительственных уполномоченных. Приказы комендантов, совершенно не компетентных в вопросах гражданского администрирования и управления, лишь дублировали распоряжения вышестоящих воинских начальников и зачастую никах не согласовывались с органами земского самоуправления. Гражданское судопроизводство было полностью подменено рассмотрением Военно-следственными комиссиями всех дел, как по вопросам общеуголовного, так и политического характера.

Населенные пункты северной части Верхотурского уезда, в том числе Богословский горный округ и Заозерские дачи Всеволодоблагодатской волости были заняты частями Северной колонны штабс-капитана Н.Н. Казагранди 20-21 октября 1918 года. Еще 13 октября 1918 года в освобожденном от большевиков Верхотурье Н.Н. Казагранди издал Приказ № 1, текст которого полностью повторял приказ от 18 июня того же года, изданный после занятия его отрядом Тобольска и опубликованный в газете «Сибирский листок» от 20 июня 1918 года. Данным приказом, Н.Н. Казагранди объявлял себя начальником гарнизона города Верхотурья, а его комендантом - корнета Мензелинцева. От имени войск Сибирского правительства в городе Верхотурье и уезде Советская власть объявлялась низложенной, отменены все ее приказы, декреты и законоположения. Подлежали восстановлению разогнанные большевиками земские, городские и другие учреждения, представителям которых предписывалось немедленно приступить к своим обязанностям. В городе и окрестностях Верхотурья вводилось военное положение с запретом на проведение всяких сборищ и собраний без особого на то разрешения, хождение и езду по городу после 20 часов вечера до 6 часов утра. Всех чинов Красной Армии, комиссаров и лиц, причастных к Советской власти, предписывалось задерживать и представлять к коменданту города Верхотурья. Также предписывалась сдача в течении суток населением всего холодного и огнестрельного оружия, военного обмундирования, снаряжения и других предметов военного обихода. За любые выступления против Сибирского правительства, его войск, начальников и стрелков, а также представителей административной власти были обещаны кары по всей строгости закона военного времени, вплоть до расстрела, как и за всякую порчу кабеля, телеграфа, телефона, железнодорожных линий, разбои, грабежи и поджоги (ЦДООСО. Ф.41, Оп.1, Д.126, л.40). По мере «освобождения» всей территории Верхотурского уезда, текст приказа тиражировался и распространялся от имени назначенных Н.Н. Казагради военных комендантов горных округов, заводских поселков и волостей.

15 октября 1918 года, еще до занятия белогвардейцами Богословского горного округа, вплоть до возвращения законных хозяев предприятия, распоряжением штабс-капитана Казагранди и полкового адъютанта поручика Новада, обязанности временного управляющего Округом были возложены на горного инженера Сергея Николаевича Дорогова, о чем последнему было выдано удостоверение № 1160. (С.Н. Дорогов, служивший с 1914 года управляющим Омутнинского завода Акционерного общества Северных заводов наследников Н.П. Пастухова, был женат на Екатерине Юрьевне Дороговой, урожденной княжне Хованской. В июле 1919 года эвакуировался в Сибирь вместе с администрацией БГЗО и скончался от тифа в том же году в городе Ново-Николаевске).

Как и до Октябрьской революции, в поселке Надеждинского завода вновь расположилась гражданская администрация БГЗО, милиция и волостное земство. В первые же дни белогвардейской оккупации было создано управление военного коменданта горного округа. При Надеждинском комендантском отделе была создана Следственная комиссия, в состав которой были включены гласные волостной земской управы А.Е. Карпов, Рябов, Савёлов, начальники милиции Николай Иванович Соловьёв (имевший на 1917 год гражданский чин коллежского секретаря X класса Табеля о рангах, приравненный воинскому званию поручика), а впоследствии - поручик Злыгостев. Руководил работой комиссии военные коменданты БГЗО, должность которого занимали подпоручик Переверзев, поручик М. Соловьёв, корнет Н.Н. Мензелинцев, поручик С.Н. Бухман (АОАСГО. Ф.Р-253, Оп.1, Д.22, л.1-3). В задачи комиссии входило выявление лиц, принадлежавших к руководству РСДРП(б), партии левых эсеров, анархистов, командному составу Красной армии. Комиссия санкционировала проведение обысков, арестов, занималась контрразведывательной деятельностью, выявляла большевистское подполье, пресекала саботажи и, как результат, выносила смертные приговоры, подменяя собой органы правосудия. Смертной казни по законам военного времени подлежали лица, совершившие следующие преступления: 1) участие в вооружённом восстании против существующего правительства и призыв к таковому, 2) умышленный поджог, истребление, приведение в негодность воинского снаряжения, вооружения, средств нападения и защиты, запасов продовольствия и фуража, 3) умышленное истребление и повреждение водопроводов, мостов, плотин, шлюзов, колодцев, бродов и иных средств, назначенных для передвижения, переправы, судоходства, предупреждения наводнения или необходимых для снабжения водой, 4) умышленное истребление и повреждение всякого рода телеграфов, телефонов или иных аппаратов, назначенных для передачи известий, 5) умышленное повреждение железнодорожных сооружений, пути, подвижного состава и установленных знаков для железнодорожного движения и на водных путях, 6) вооружённое нападение на места заключения, на часового, военный караул и всякого рода стражи, вооружённое сопротивление караулу и страже, 7) всякое умышленное убийство, покушение на убийство должностных лиц и при исполнении ими служебных обязанностей, 8) изнасилование, разбой и умышленное зажигательство или потопление чужого имущества (ЦДООСО. Ф.41, Оп.2, Д.355, л.57-58).

Оперативно-розыскные мероприятия проводились силами милиции. Помощь в выявлении советских активистов властям и оказывали местные жители, особенно пострадавшие в период правления большевиков. Расстрелы производились на восточной окраине посёлка недалеко от татарского кладбища отделением Анатолия Минакова из состава комендантской роты. По-видимому, в БГЗО существовало большевистское подполье, оказывающее сопротивление белогвардейской администрации. Так, в Надеждинске было совершено покушение на начальника милиции и члена следственной комиссии поручика Злыгостева, хотя местный историк-краевед И.А. Фомичев считает данный инцидент местью со стороны родственников, казненных в поселке по его приказу. По данным научного сотрудника ВГИАМЗ А.Г. Борисова, в период с 20 октября 1918 года по 14 июля 1919 года следственной комиссией было вынесено 33 смертных приговора. Людей расстреливали на восточной окраине поселка Надеждинского завода. Среди погибших – жители Надеждинского завода, деревни Филькино, Петропавловского завода (Североуральск), Турьинских рудников (Краснотурьинск).

Биографии начальников колчаковских комендатур и милиции Верхотурского уезда, никогда не сводимые в единый мартиролог, нуждаются в уточнениях и дополнительной проверке. Данные о занимаемых ими должностях публиковались, в основном, в работах, касавшихся военных действий на Урале осенью 1918 года, либо истории колчаковской оккупации отдельных городов и поселков. Так, заведующий историко-архивным отделом ВГИАМЗ И.А. Фомичев, специализирующийся на истории Богословского горного округа и города Надеждинска (Серова), в очерке «Судьба белого офицера» приводит два документа, выданные подпрапорщику П.Н. Арапову при увольнении из армии. Одна из справок от 9 июля 1919 года была подписана комендантом Богословского горного округа поручиком Сергеем Николаевичем Бухманом, исполнявшим с 1 февраля 1919 года должность коменданта Кушвинского завода (УГААОСО. Ф.1, Оп.2, Д.47413, л.111), а вторая - чиновником военного времени Кузнецовым. С.Н. Бухмана в качестве коменданта поселка Надеждинского завода И.А. Фомичев указывает и другом своем очерке «Памятник жертвам белого террора в Надеждинске», ссылаясь на документы архива администрации Серовскогого городского округа (АОАСГО. Ф.Р-253, оп.1, д.22, л.1-3). По окончании Гражданской войны, фамилия Сергея Николаевича Бухмана, родившегося в 1892 году в городе Тамбове Тамбовской губернии, содержится в переписке о розыске бывших белых офицеров и военных чиновников Белой армии (ОГАЧО. Ф.Р-393, Оп.6, Д.5). В 30-е годы он проживал в городе Омске, где работал ответственным исполнителем-картографом картографической фабрики № 5. Был арестован 12 сентября 1937 года и осужден постановлением Тройки при УНКВД по Омской области от 25 октября 1937 года по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст. 58-10-11 УК РСФСР к ВМН. Расстрелян 28 октября 1937 года в городе Омск. Реабилитирован 29 ноября 1956 года президиумом Омского облсуда за отсутствием состава преступления (Архивно-следственное дело П-5226).
А вот чиновником военного времени Кузнецовым, по-видимому, являлся Афанасий Трофимович Кузнецов (1879–1938), владелец частной аптеки, председатель КОБа Черноисточинского завода и член Верхотурского уездного комиссариата при Временном правительстве. А.Т. Кузнецов родился в семье мастерового Черноисточенского завода округа Нижнетагильских заводов наследников Демидова, князя Сан-Донато, исповедавшего беспоповское часовенное согласие. С 1906 года находился под негласным надзором полиции, согласно ст. 74 Уголовного Уложения заключался в Шадринскую уездную тюрьму «за хулу на православие». Много лет служил начетником Нижнетагильской часовни беспоповского толка, участвовал в заседаниях I Всероссийского съезда старообрядцев Единоверческой церкви в 1912 году, в собраниях Успенского братства часовенных, учрежденного в Екатеринбурге в 1913 году. В 1915-1916 годах публиковал «Исторические очерки ураль¬ского старообрядчества» в журнале «Уральский старообрядец», содействовал созданию Черноисточинского старообрядческого училища, открывшегося в 1916 году и сам занималмя и обучением в нем детей. 29 марта 1917 года на областном крестьянском совещании в Екатеринбурге он был избран от Верхотурского уезда в исполком областного Совета крестьянских депутатов, а от старообрядцев Пермской губернии - в члены Учредительного собрания. Придерживался политической программы партии эсеров. После разгона Учредительного собрания 5 января, А.Т. Кузнецов вернулся на Урал, был арестован после переворота Колчака и несколько раз арестовывался органами ВЧК за сотрудничество с колчаковской администрацией. В 1920 году содержался в Ярославской тюрьме, а в 1921 – на три года выслан с семьей в город Ташкент. Позже работал в буровой артели на Урале, на электростанции в пригороде Свердловска, заведовал свердловской базой «Реммаштреста». Последний раз был арестован 14 февраля 1938 года за принадлежность к подпольной организации эсеров, осужден 5 июня приговором Тройки УНКВД по Свердловской области к ВМН и расстрелян 7 июня 1938 года (реабилитирован в 1956 году).

Наиболее упоминаемым в работах, посвящённых Гражданской войне на Урале, является уполномоченный по охране общественного порядка в Верхотурском уезде поручик В.М. Зотов, совмещавший эту военно-гражданскую должность с обязанностями коменданта Нижнетагильского завода. Василий Михайлович Зотов родился 30 января 1894 года в семье мастерового Верхнесергинского завода Красноуфимского уезда Пермской губернии. В 1913 году он поступил в Екатеринославский горный институт, но окончить обучение не сумел в связи с призывом в 1915 году на военную службу. В звании унтер-офицера он воевал в составе 144-го пехотного Каширского полка, а, после ранения, был направлен в Гатчинскую школу прапорщиков. По окончании младших офицерских курсов 30 апреля 1917 года, проходил службу в должности полкового адъютанта 173-го пехотного запасного полка, а затем адъютанта при штабе московского гарнизона, был произведен в подпоручики. В декабре 1917 года В.М. Зотов прибыл в отпуск в поселке Верхние Серьги, а после его окончания – добровольно поступил на службу в качестве секретаря канцелярии 2-го Уральского советского полка. 18 апреля 1918 года он был переведен в адъютанты при управлении Уральского областного военного комиссариата, а 11 июня того же года - в штаб начальника гарнизона города Екатеринбурга. При этом, он входил в состав подпольной офицерской «Военной организации», готовящей военный переворот в городе и уезде. В ночь с 24 на 25 июля 1918 года, при подходе чехов к Екатеринбургу, подпольщики выступили и установили контроль над большей частью города. Пробыв один неполный день начальником Екатеринбургского гарнизона, он был отстранен от всех постов до окончания рассмотрения его дела в Следственной комиссии по факту службы в советских органах. 4 января 1919 года подпоручик 25-го Екатеринбургского полка В.М. Зотов распоряжением начальника штаба Сибирской армии был назначен комендантом Нижнетагильского завода и его окрестностей, сменив на этой должности поручика Шпечка. При этом, являясь уполномоченный по охране общественного порядка на всей территории Верхотурского уезда, он нес ответственность за действия других окружных, городских и поселковых комендантов, а также милиции, контрразведки и военно-следственных комиссий.

В марте того же года В.М. Зотов был отстранен от должности за бессудные казни пленных красноармейцев и советских служащих в Верхотурском уезде, однако был оправдан за отсутствием личной вины. С апреля 1919 года он продолжил службу начальником учебной команды 25-го Екатеринбургского полка им. Адмирала Колчака Ударного Сибирского корпуса, командиром роты и егерского батальона при отступлении в Сибирь. После краха колчаковской армии В.М. Зотов скрывался в Сибири под чужим именем, устроившись работать в красноармейский сенозаготовительный пункт, но был опознан, арестован ЧК и приговорен к расстрелу. Однако, приговор в действие приведен не был, и для продолжения следствия В.М. Зотов был препровожден в Екатеринбург, где 20 марта 1922 года он был застрелен при попытке бегства (Кручинин А. «Веси» N4 2009 г.).

Адъютантом Верхотурской уездной комендатуры на протяжении всего периода ее существования являлся Федор Иванович Кларк, служивший до 1917 года младшим нотариусом 1-го участка Екатеринбургского окружного суда в поселке Нижнетагильского завода. С 1907 года он возглавлял местный комитет партии Народная Свобода (кадетов) и являлся выборщиком во 2-ю Государственную Думу. Причисленный к потомственному почетному гражданству, он избирался в старшины Нижнетагильского общественного собрания и гласным в волостное уездное земство. В 1917 году выдвигался в кандидаты на выборах членов Учредительного собрания от партии кадетов, а с октября 1918 года – был назначен адъютантом штабс-капитана Н.Н. Козагранди, в дальнейшем исполнявший те же обязанности при Мензелинцеве, Зотове и Есипове (Пермский вестник № 137 1917 г.; Зауральский край от 24 ноября 1917 г.; НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.8, л.2; Д.26, л.53).

20 марта 1919 года, приказом уполномоченного командующего войсками Сибирской армии от 15 марта 1919 года № 2289, исполнение должности коменданта Верхотурского уезда было возложено на ротмистра 13-го Омского Сибирского полка Есипова (НТГИА. Ф.195, Оп.1, Д.2, л.14). Григорий Николаевич Есипов 1880 г.р., происходил из дворян Смоленской губернии. В составе 1-го Читинского полка принимал участие в Русско-Японской войне на Дальнем Востоке. С 21 ноября 1905 года состоял по ведомству Министерства внутренних дел: офицером земской стражи Сувалкской губернии, начальником земской стражи Сейнского и Мариампольского уездов. В 1910-1914 годах, в чине штаб-ротмистра, проходил службу в должности начальника полковой учебной команды 3-го запасного кавалерийского полка, расквартированного в городе Кирсанов Тамбовской губернии. В начале лета Г.Н. Есипов примкнул к белогвардейским повстанцам в Сибири, участвовал в «освобождении от большевиков» Ишима и Тюмени. Надо отметить, что 13-й Омский Сибирский стрелковый полк, в составе которого ротмистр Есипов числился до марта 1919 года, был выделен в сентябре 1918 года из 1-го Степного Сибирского полка полковника Г.А. Вержбицкого, так же, как и широко известные по истории Гражданской войны на Урале 16-го Ишимский, 15-го Курганский, 18-й и 19-й Тобольский стрелковые полки.

Своим приказом № 1 от 20 марта 1919 года, со ссылкой на выданное ему предписание от 15 марта 1919 года, Г.Н. Есипов объявил о постоянном месте своего пребывания в Кушве, с временной дислокацией в Надеждинском заводе. Этим же приказом он объявлял о подчинении уездному коменданту в порядке надзора военно-следственных комиссий, а в отношении охраны государственного порядка - гражданских учреждений и уездной милиции. Вероятно, временная дислокация Верхотурской уездной комендатуры в БГЗО была вызван особым промышленным значением округа для Сибирского правительства, пытавшегося обзавестись промышленной базой, способной обеспечить армию боеприпасами и иным военным имуществом. В связи с данными задачами, наряду с охраной правопорядка и карательными операциями по отношению бывших сотрудников советских учреждений и их сторонников, в задачи колчаковской военно-гражданской администрации входило и восстановление нормальной работы горнозаводского Урала. Приказом от 3 января 1919 года Главный начальник Уральского края С.С. Постников упразднил Главное управление горных дел Урала и Главное управление земледелия и государственного имущества Временного областного правительства Урала, восстановив Уральское горное управление.

При этом, декларировалась программа денационализации горнопромышленных предприятий Урала. Никакие старательские комитеты, кредитные товарищества, волостные земства и другие учреждения и лица не имели права вмешиваться в дела бывших владельцев заводов, рудников, копей или приисков. Так как большинство владельцев не предъявили свои требования на собственность, приходилось назначать уполномоченных по управлению частными округами и заводами. Согласно этому же приказу, горные округа и золотоплатиновые предприятия управлялись исключительно владельцами, их уполномоченными или уполномоченными правительства. В соответствии с этим, на милицию и военные комендатуры возлагалась обязанность обеспечения деятельности правительственных или частных уполномоченных, а также исполнительские действия по осуществлению своих прав прежними владельцами.

Однако, к осени 1918 года работы на большинстве заводов и рудников были остановлены, их работники воевали в рядах Красной армии или были эвакуированы в центральные губернии России. Значительная часть оборудования и машин была разобрана, вывезена или зарыта в окрестных лесах. Предшественник ротмистра Есипова на посту уездного коменданта М.В. Зотов доносил в вышестоящие инстанции: «прекращение работ на Высокогорском механическом заводе, изготовлявшим 6-ти дюймовые снаряды крайне нежелательны по военным соображениям. По полученным нами данным на некоторых заводах машины попорчены, на некоторых увезены разные части...». В связи с этим, колчаковская военно-гражданская администрация была вынуждена сосредоточить основные усилия на налаживании работы Богословских угольных копей, Надеждинского сталерельсового завода, эвакуированного в Надеждинск из Риги механического завода Клейна и снарядной мастерской. В обеспечение этой задачи весной 1919 года в Надеждинск интенсивно вывозилось оборудование и механизмы с заводов Урала и Прикамья, деятельность которых также была остановлена с началом Гражданской войны. К примеру, какое-то оборудование Нытвенского завода, принадлежащего франко-русскому «Камскому акционерному обществу железо и сталеделательных заводов», было вывезено в Надеждинск. Согласно дела № 4-2 от 15 сентября 1931 года заводского архива, часть имущества из Надеждинска так и не была возвращена.

В исполнение иных обязанностей уездного коменданта, ротмистр Есипов издавал распоряжения по учету перемещения граждан, созданию санитарной комиссии в Надеждинском заводе (приказ от 27 марта 1919 года), о пресечении торговли трофейными лошадьми и конского состава из воинских отрядов (Приказ № 107 от 15 мая 1919 года и № 1107 от 25 июня 1919 года). 25 марта 1919 года он издал приказ на основании распоряжения Уполномоченного Командующего Сибирской армией от 21 марта 1919 года за № 42 об обязательной прописке всех лиц, прибывающих в города, заводы и селения уезда, возложив всю ответственность за контроль учетно-регистрационной деятельности адресных столов на чинов милиции. Кроме того, указывалось, что в тех местах, где нет адресных столов, домовладельцы, содержатели гостиниц, меблированных комнат и постоялых дворов или их доверенные были обязаны доводить до сведения милиции в течение суток о всех, прибывающих к ним лицах. Объявлялось, что виновные в неисполнении приказа будут подвергнуты штрафу до 3000 рублей или аресту до 3-х месяцев. (АОАСГО. Ф.253. оп.1, д.21, л.2.). Приказом того же ротмистра Есипова от 21 апреля 1919 года, при выдаче разрешений на весеннюю охоту, на милицию возлагалась обязанность проверки благонадежности членов охотобществ (ЦДООСО. Ф.41, Оп.1, Д.127, л.59).

Самой позорной страницей в биографии ротмистра Есипова являлась его преступное бездействие в трагических событиях, связанных с эвакуацией в Сибирь нескольких тысяч заключенных из тюрем Верхотурского уезда в июле 1919 года. 10 июля начальник Николаевского исправительного арестантского отделения Н.Ф. Смирнов запросил указаний Есипова по эвакуации Нижнетуринского завода, «так как 90 тюремных чинов продолжали удерживать 716 заключенных, а распоряжений, что делать с ними и «ценным имуществом», не поступало. Комендант Верхотурского уезда ротмистр Есипов переложил решение проблемы на военно-административное управление отступавшей Сибирской армии (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.36, л.4об.; Д.30, л.121; Д.45, л.85).

Не дождавшись какой-либо помощи решения в этом вопросе от уездного коменданта, начальник Нижнетагильской тюрьмы распорядился выпустить часть арестантов накануне эвакуации белогвардейской администрации из города, а 76 последних и весьма опасных, с точки зрения власти, были эвакуированы в город Ирбит (НТГИА. Ф.405, Оп.1, Д.38, л.92). Руководясь теми же обстоятельствами, администрация Николаевского исправдома также приступила к самостоятельной эвакуации своего контингента, значительную часть которого составляли пленные красноармейцы и «большевистский элемент». По воспоминаниям непосредственного участника событий Фокина, вторую партию заключенных из Нижней Туры в количестве около 300 человек, большинство из которых составляли арестанты, эвакуированные из Оханской тюрьмы, загнали в монастырский сарай, расположенный недалеко от Верхотурья, и перестреляли всех, в том числе 30 женщин и трех грудных детей. При этапировании первого и третьего этапов арестантов, после выхода из Верхотурья, на Ирбитском тракте белогвардейцами производились массовые расстрелы заключенных (Фокин. По кровавым следам (страшная страничка). Уральский рабочий. 6 августа 1919 г.). В Ирбитскую тюрьму начальник третьего конвоя капитан Артамошкин сдал 61 арестанта из 205 доверенных ему. На пристани в Тавде уже новый сборный этап погрузили в буксируемые баржи для эвакуации в Сибирь по Тавде и Тоболу под охраной той же конвойной команды, продолжавшей в пути казни и издевательства над арестантами (ЦДООСО. Ф.41, Оп.2, Д.193, л.62-65).

Из Тобольска в Томск арестантов перевозили также на буксируемых судах, прозванных выжившими узниками «баржами смерти». Новую конвойную команду возглавил поручик Злыгостев, который в конце 1918 года исполнял должность коменданта Богословского горного округа и начальника военно-следственной комиссии БГЗО. По воспоминаниям узника одной из «барж смерти» Семена Сергеевича Петухова, записанным 15 февраля 1928 года, поручик Злыгостев лично расстрелял одного из заключенных, пытавшегося бежать с его баржи, а также отдавал приказы о расстрелах «большевиков» и евреев: «Более серьёзные расправы происходили под руководством поручика Злыгостева или подпоручика Смирнова и прапорщика Попова, а мелкие, как мордобитье и порки, производили конвоиры. Сколько погибло от голода и убито за путь от Тобольска до Томска, трудно сказать, только одних расстрелянных было несколько сот человек» (Петухов Семён Сергеевич. Из воспоминаний прошлого. Часть 2, ЦДООСО. Ф.41, Оп.2, Д.193, л.48-74). Злыгостев же продолжил командовать конвойной командой, сопровождающей арестантов по железной дороге из Томска в Читу: «Конвой с поручиком Злыгостевым ехали в отдельных задних вагонах. Но вместо издевательств и расстрелов поручик придумал новую мучительную пытку, которая заключалась в том, что нам вместо хлеба давали только одну селёдку, а после селёдки умышленно не давали воды» (Там же).

По-видимому, Злыгостев сопровождал арестантский этап только до границ Томского округа, так как 1 июня 1920 года он был захвачен в плен и арестован на станции Болотная Томской железной дороги. При аресте, Михаил Степанович Злыгостев, 1890 г.р., уроженец города Сарапула, заявил, что служил в Белой армии в чине прапорщика заведующим хозяйством артиллерийской батареи, но был изобличен и 27 апреля того же года осужден к расстрелу. А 22 ноября 1999 года он был реабилитирован постановлением прокуратуры Республики Удмуртия как жертва необоснованных политических репрессий. Видимо республиканский прокурор Виктор Михайлович Походин, при вынесении постановления о реабилитации М.С. Злыгостева, руководствовался принципом правомочности международно-признанного Сибирского правительства и законности всех деяний колчаковской военно-гражданской администрации.

В селе Никито-Ивдель аресты сотрудников советских учреждений и им сочувствующих производили подпрапорщик Петр Никитич Арапов и члены его дружины, позже зачисленные в Надеждинскую комендантскую роту. Согласно показаний жителя Никито-Ивделя Мальцева Михаила Алексеевича, в сентябре 1918 года П.Н. Арапов организовал в Никито-Ивделе небольшой отряд, выступивший против Советской власти. Подчинённые Арапова во время мятежа 27 сентября 1918 года разоружили лесную охрану и забрали винтовки, а по приходу белых в посёлок, Арапов добровольно пошёл к ним на службу в должности начальника Северного отряда и контрразведки (УГААОСО. Ф.1, Оп.2, Д.47413). Согласно автобиографии жителя Никито-Ивделя А.Г. Пьянникова, если во время «Никито-Ивдельского мятежа» в сентябре 1918 года аресты производились по распоряжению командира повстанческой дружины П.Н. Арапова и, как правило, заканчивались порками, то в октябре-ноябре того же года, арестованных увозили в Надеждинскую комендатуру члены отряда поручика Постникова.

Кроме того, его второй арест производился по приказу начальника Надеждинской милиции поручика М. Соловьева все тем же П.Н. Араповым, которого сопровождали Николай Чудинов и Василий Шабунин. По воспоминаниям жены А.Г. Пьянникова, Антонины Ильиничны Пьянниковой (Коровиной), в октябре 1918 года белогвардейские каратели отряда Постникова арестовали и увезли в Турьинские рудники ее отца, кузнеца платинового прииска «Сольва» Ильи Петровича Коровина, а ее брата Петра в селе Петропавловском пытался застрелить офицер Таталин Василий.

Однако, попытки П.Н. Арапова приуменьшить свою роль в проведении карательных операциях и переложить всю вину за них на других лиц, опровергаются имеющимся в деле удостоверением, выданным ему при увольнении их армии врид. коменданта Богословского горного округа чиновником военного времени Кузнецовым, где указано, что в период борьбы с большевиками в районе Никито-Ивделя П.Н. Арапов был организатором отряда в 27 человек, которым был разбит совет и красноармейцы в Никито-Ивделе. Что он участвовал в бою против красных на севере со своим отрядом совместно с отрядом Князя Вяземскаго, состоял в течение 6-ти месяцев с сентября 1918 года по март 1919 года начальником охраны Никито-Ивдельской волости и состоял в течение марта месяца начальником контрразведки БГЗО (УГААОСО. Ф.1, оп.2, д.47413, лл.110-110об.).

О политической обстановке на севере Верхотурского уезда заместитель члена РВС III-й армии Восточного фронта А. Лепа в препроводительной выписке от 23 октября 1919 года № 372-Д из Политической Сводки за 17/X-19 г., направленной в Екатеринбургскую ГубЧК, указывал: «Товарищи агитаторы, бывшие в этой (Всеволодоблагодатской – Ю.Н.) волости представляют ее, как сырую, глухую, имеющую много градов, пещеру. Контрреволюция там действует открыто. У контрреволюции здесь тайная организация. Во главе ее стоит подпрапорщик Арапов, спасший князя Вяземского, убивший комиссара Давидова, державший в прошлом году фронт против красных. В Совете большая половина шкурники, есть даже определенные шпионы, одевшие красную маску. Есть и честные работники, но их меньшинство, при чем они не развиты, не опытны, они одни не в силах бороться с зарвавшейся контрреволюцией. Они одни не могут очистить волость от колчаковского мусора. Арапов остался в волости только по тому, что не успел убежать, но это его не огорчило, он с первого же момента вступления в село красных думал об организации белой шайки. Революционной мобилизации в волости не произведено, ибо, если взять оттуда 5 честных преданных Советской власти товарищей, это значит, что Север Верхотурского уезда отдать в руки белогвардейцев. Население волости беднота, запуганная белогвардейским расстрелами и нагайками. Сочувствует власти, но боится своих белогвардейцев. (УГААОСО. Ф.1, оп.2, д.47413, лл.70-70об.).

Петр Никитич Арапов, арестованный сотрудниками Верхотурской УЧК в январе 1920 года, как «белый офицер, начальник колчаковского Северного карательного отряда, начальник контрразведки Богословского горного округа при белых», постановлением ГубЧК 21 февраля 1920 года был осуждён к принудительным работам на пять лет «за расстрелы советских работников, добровольную службу в отряде князя Вяземского, организацию добровольческих карательных отрядов». Затем, по амнистии, 14 ноября 1920 года срок наказания ему был снижен до двух лет. 12 июня 1921 года он был ранен при попытке группового побега из Нижнетуринского исправдома и, по постановлению Коллегии Екатеринбургской ГубЧК от 1 июля 1921 года, «как злостный и неисправимый враг трудящихся, совершивший целый ряд преступлений против рабочих и крестьян», был осужден к высшей мере наказания - расстрелу (УГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47413. Л. 44).

Сам Арапов, в ходе следствия, утверждал, что лично никакого участия в карательных операциях белогвардейцев не принимал и всю вину за эти действия возлагал на начальников комендантских отделов Богословского завода и Турьинских рудников Романовского и Постникова.

Фамилию Постникова, которого указывал П.Н. Арапов в качестве одного из главных белогвардейских карателей в Богословском горном округе, упоминал и Борис Углицкий в своем художественно-историческом очерке «Моя судьба - Краснотурьинск»: «В поселке из добровольцев была организована белогвардейская полиция, в которую вошли Ф. Носов, А. Платонов, Н. Постников, Н. Ивашов, А. Коноплев и другие, всего 24 человека. Комендантом Турьинских Рудников был назначен Н. Постников…». О поручике Романовском я никаких достоверных сведений не нашел. А вот относительно личности коменданта поселка Турьинские рудники Постникова имеются различные предположения: им мог быть сельский обыватель Турьинских рудников Постников Федор Александрович, являвшийся до Октябрьской революции владельцем дома и трактира при нем на современной улице Свободы (в июле 1919 года он бежал в Сибирь с отступающими войсками Колчака, а затем эмигрировал в Китай) или Постников Николай, бывший исправляющий делами земского начальника 3-го участка (село Меркушино), имеющий в 1916 году гражданский чин коллежского регистратора XIV класса Табеля о рангах.

Использованная литература:
Орнацкая Т.А. К вопросу о юридической подготовке кадров правоохранительных структур «белых» правительств в восточной Сибири и на Дальнем Востоке в 1918-1920 гг. История: факты и символы № 1 (10) Елец, 2017 г.
Фирсов И.Ф. О деятельности органов внутренних дел Временного Сибирского правительства в Тюменском регионе (июнь 1918 - июль 1919 гг.) Академический вестник. 2013. № 1 (23).
Бучко Н.П., Ципкин Ю.Н. Политические взгляды и деятельность А.В. Колчака в 1917-1920 гг. Армия и общество. 2014 г. № 6 (43).
Зырянов П. Н. Адмирал Колчак, Верховный правитель России. М., 2006 г.
Колчаковщина на Урале (1918-1919 гг.): Документы и материалы. Свердловск, 1929 г.
Никонова О.Ю. Социально-экономическая политика колчаковского правительства в горнозаводской промышленности Урала. Вестник Челябинского университета. Серия 1. История. 1991. №1.
Коновалов В.В. Белая комендатура в Нижнем Тагиле (октябрь 1918 – июль 1919 г.) История Нижнего Тагила от основания до наших дней.
Кашин В.В. На службе у государства. Органы государственной безопасности города Нижний Тагил: люди, судьбы, факты. Нижний Тагил, 2008 г.
Вебер М. И. «С болью в сердце вынужден донести Вам о невозможном поведении гг. офицеров»: рапорт начальника милиции Верхотурского уезда Екатеринбургской губернии. Документ. Архив. История. Современность. Вып. 14. Екатеринбург, 2014 г.
Кашин В.В. Белый Тагил. По трофейным документам Колчака. Нижний Тагил. 2018 г.
Вибе Ф.И. Повесть о трудолюбивом Груме. Пермь, 1989 г.
Шилова Л.Л. Из истории рабочего самоуправления. Всероссийская научно-практическая конференция «Гражданская война на востоке России». Пермь, 2008 г.
Петров А.В. Основные направления деятельности правоохранительных органов Сибирского и Уральского регионов в период гражданской войны в России (1918-1919). Сибирский юридический вестник № 1 (28) 2006 г.
Фомичев И.А., Борисов А.Г. Верхотурский уезд в период революций и Гражданской войны. Верхотурье, 2009 г.
Кашин В.В. Трагедия заключенных правительства Колчака (Пермская губерния, середина 1919 года). Гороховские чтения: материалы десятой регион. музейной конференции. Челябинск, 2019 г., с.35-37.
Звягин С. П. Правоохранительная политика А.В. Колчака. Кемерово, 2001 г.
Фомичев И.А. Надеждинские вооруженные формирования в годы Гражданской войны. Вестник истории Верхотурского уезда. Вып.3. Верхотурье, 2012 г.
Фомичев И.А., Борисов А.Г., Верхотурский уезд в период революций и гражданской войны. Верхотурье, 2009 г.
Константинов С.И. Организация и кадровый состав «белой» милиции Екатеринбурга в 1918-1919 годах. Вестник Уральского юридического института МВД России № 2, 2019 г.