Территория бывшего Николае-Павдинского горнозаводского округа, не имеющего ныне промышленного значения, за исключением действующего Новолялинского целлюлозно-бумажного комбината и Лобвинского гидролизного (биохимического) завода, закрытого в 2008 году, имела в своем активе богатую двухвековую историю горнозаводской и золоплатиновой промышленной деятельности. Кроме собственной горнозаводской дачи, с ноября 1917 по июль 1919 года, в состав этого горного округа входила также Южно-Заозерская дача, выкупленная у АО Зауральского горнопромышленного общества (Сольва и еще несколько золотых и платиновых приисков в Вагранской казенной лесной дачи, а также бывшие владения Всеволожских - Александровский, Стрелебский, Лангурский и Екатерининские золотые прииски).

ЧАСТЬ 1. ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ О ЛОБВИНСКОМ (ЗАМОЩИКОВСКОМ) ЗАВОДЕ И ЗАМОЩИКОВЫХ.

В статье «О начале развития горного промысла в Богословском Урале, опубликованной в номерах 4-6 «Горного журнала» за 1873 год, Н.К. Чупин писал: «В 1719 году Верхотурец, посадский человек, Конон Заварин объявил комиссару (управителю) Уктусского казенного завода Бурцову медные руды из двух местностей Верхотурского уезда, с берегов рек Лобвы и Ляли. Для осмотра этих рудных месторождений тогда же послан был рудный мастер ІЦелкулов. Привезенныя им руды пробованы в Уктусе и оказались содержанием в 1 процент. Присланный в 1717 г. в Тобольск из столицы, вероятно по распоряжению Рудного Приказа, рудный мастер Галактион Беляев, в продолжении нескольких лет занимался рудными поисками в разных местах Сибири. В 1720 г. он разведывал месторождение медной руды на р. Лобве. Но неизвестно, сам ли он отыскал его, или же работал на одном из мест, указанных в 1719 г. Завариным. В августе 1720 г. в Берг-Коллегии определено было: тобольским дворянам Трофиму Замощикову и Степану Неелову с тремя родственниками Замощикова, по просьбе их, отвести рудное место на р. Лобве, где промышляет медную руду Галактион Беляев, и дозволить им построить тут же медеплавильный завод. Руда, по пробе в Берг-Коллегии, оказалась годною. Одновременно с этим, тобольский же дворянин Василий Аврамов представил в Берг-Коллегию образцы медных руд с р. Ляли и просил разрешить ему в компании с сыном его Иваном, с Верхотурским посадским человеком Кононом Завариным и с рудным мастером Галактионом Беляевым построить для плавки тех руд завод. И ему дан был от Берг-Коллегии дозволительный указ в декабре 1720 г. Но те и другие компанейщики почти целый год не пользовались данными им дозволениями; лишь в октябре 1721 г., во время пребывания в Тобольске тогдашнего начальника Уральских заводов Татищева, Замощиков и Аврамов предъявили ему дозволительные указы Берг-Коллегии. Татищев потребовал к себе всех компанейщиков и спрашивал их: имеют ли они достаточно денежных средств для содержания заводов, и кто из них будет управлять на месте делом? Оказалась состоятельною одна только компания Замощикова. Василий же Аврамов объявил, что ни у него, ни у сына его денег на строение и содержание заводов нет, а разве где займут. Заварин и Беляев сказали, что Аврамов записал их в компанейщики себе ложно, без их ведома, и что они совсем не желают быть с ним в компании, да и денег на то не имеют. Вероятно, что Аврамов и не думал строить завод, а выпросил на то дозволение с целью некоторое время попользоваться льготами, предоставленными заводчикам и их компанейщикам: они освобождались от службы, что было очень важно в ту пору, когда всякий дворянин был обязан служить, а посадские люди во множестве требовались на разные выборный должности. Компанейщик Замощикова Степан Неелов был определен Татищевым, по собственному желанию, на службу при казенных заводах и, кажется, скоро совсем отстал от компании Замощикова. Зато присоединился к ней Аврамов, уступив ей свои рудные места при р. Ляле. Трофим Замощиков, избравши и получивши в отвод место для завода, принялся за разработку рудника на Лобве. В 1725 году завода у него еще не было построено и руда возилась для плавки на ближний Лялинский казенный завод; выплавленная медь отдавалась Замощикову, со взятьем от него, по расчёту, издержанных на уголь и на плату рабочим казенных денег. Потом (а когда именно - не знаю) Замощиков начал сам плавить медь в ручных печках. Сколько времени продолжалось существование этого небольшого завода, сведений о том в делах архивных я не нашел. По крайней мере в проезд через эти местности академика Лепехина в 1771 г., его уже не было. Вышеупомянутый рудный мастер Галактион Беляев заявил в 1723 г. Берг-Коллегии, что отыскал в нескольких местах на р. Лобве серную руду-колчедан и получил дозволение построить тут серный завод; но кажется, не принимался за это». В «Географическом и статистическом словаре Пермской губернии», изданном в Перми в 1873 году, Н.К. Чупин указывал дату постройки Замощиковского завода в 1725 году (с.18).

Сам В.Н. Татищев в «Представлении Сибирскому Горному начальству о делах усмотрениям и рассуждениям решения требующих, яко на Кунгуре, тако и Уктусе» от 11 января 1722 года указывал: «Компанейщики Замойщиков и Аврамов с товарищи, которые о устроении медных заводов получили от коллегии жалованные грамоты, оных я получа видеть в Тобольске у Замойщикова взял сказку, что ему для отводу места явиться на Уктусе в апреле месяце. Товарыщ его Неелов просил, чтоб ему быть у дела заводского для присмотрения. И оного определили мы комиссаром к земскому правлению на что ему все принадлежащие указы и дела отданы. Аврамов же явился весьма оболгателем, ибо он в сказке своей сказал, что он денег не имеет, а товарищи его сказали, что денег и охоты к строению заводов не имеет же, и оной Аврамов написан без согласия их. И понеже коллегия не ведала такой его хитрости, снабдила их, яко обычай есть, такою волностию, что с них податей не брать, в службы ни в какие не употреблять и нигде кроме Берг-коллегии не судить. А оные кроме Васильева сына Ивана Аврамова, которого я определил до указа на Алапаевские заводы к управлению, остались без употребления к горным делам, в чем не без подозрения от губернии. Також и впредь не без опасности, чтоб таким коварством кто коллегиум оболгать не дерзнул» (ЦГАДА, ф. Берг-коллегия, оп. 1, кн. 616, лл.117-117об.).
И.Я. Кривощеков в «Словаре Верхотурского уезда Пермской губернии», изданного в Перми в 1910 году, упоминая историю постройки Лобвинского завода, почти дословно воспроизвел вышеуказанную статью Н.К. Чупина, добавив, что «на той же Лобве, в другом месторождении медной руды Семеновском, вблизи правого притока реки Лобвы, реки Гусевки, с 1806 года началась добыча медного колчедана с примазками медной зелени и малахита, также был устроен медноплавильный завод, носивший название Семеновского» (с.503).

Исследователь развития горного дела в России советского периода А.А. Грибанов в своей книге «История горного дела в России с древнейших времен до 1940 г. Горные заводы России XVIII века», в обзоре источников о существовании Лобвинского завода, приводит несколько версий: Павленко Н.И., согласно которому было заложено два завода, названия которых не известны, а их существование сомнительно (История металлургии в России XVIII века: Заводы и заводовладельцы. М., 1962 г., с.47); А.А. Горшкова, который считал, что завод был построен в 1730 году (Из истории черной металлургии Урала. Сборник статей. Свердловск, 1957 г., с.17) и А.В. Черноухова, по версии которого постройка завода была начата в 1726 году, но так не была окончена (История медеплавильной промышленности России в XVII-XIX вв. Свердловск, 1988 г., с.135).

Согласно энциклопедии «Металлургические заводы Урала XVII-XX вв.», изданной под редакции В.В. Алексеева в Екатеринбурге в 2001 году, в компанию по постройке Лобвинского (Замойщиковского) медеплавильного завода в 1720 году входили, кроме тобольского дворянина Замойщикова Трофима Григорьевича, его родственники Иван Иосифович Замойщиков (Больший), Иван Иосифович Замойщиков (Меньший), а также Степан Неелов и Иван Мохов (с.299). При этом, авторы публикации ссылались на архивный документ, хранящийся в Российском Государственном архиве древних актов (РГАДА. Ф.271, Оп.1, Д.89, л.290 об.).

О Иванах Иосифовичах Замойщиковых-Замощиковых (Большим и Меньшим), в отличие от сведений о братьях Трофиме и Иване Григорьевичах Замощиковых, никаких дополнительных данных я не обнаружил, что вызывает сомнение в достоверности источника, использованного составителями энциклопедии. Однако, этот факт может свидетельствовать и о недостатках моих компетенций в этой области знания.

1. Трофим и Иван Григорьевичи Замощиковы.

Отец Трофима и Ивана, Григорий Замощиков, упоминается в качестве послуха (свидетеля) в «Записи М.И. Вяземского по разделу с братьями вотчинной земли со всяким угодьем и крестьянами, а также Московского двора» от 26 января 1660 года (ЦГАЛИ. Ф.195, Оп.1 №2, л.150-151), а также в Подрядной записи 1671 года на строительство Храма Покрова Пресвятой Богородицы (Покровского собора) в родовой царской вотчине в подмосковном селе Измайлово (ЦГАДА. Ф.1239, Оп.2152, Ед.хр.1370).

Старший из сыновей Григория Замощикова, Трофим, согласно сведений, указанных в историческом романе «Князь-раб» Александра Родионова, происходил из Московских стрельцов и не один год был площадным подьячим на Ивановской площади в Кремле. Эти данные подтверждаются купчей боярина Василья Федоровича Нарышкина московского двора «со всяким дворовым строением в Белом городе» у Алексея и Мирона Игнатьевых детей Башковских от 3 декабря 7201 (1693) года, «писанной подьячим Стремянного полку сотенным Трошкой Замощиковым» (О немецких школах в Москве в первой четверти XVIII в. (1701-1715 гг.): Документы московских архивов, собранные С.А. Белокуровым и А.Н. Зерцаловым. Издание Имперского Общества истории и древностей России при Московском университете. Москва, 1907 г.).

Его младший брат, московский стрелец Ивашко Замощиков, со ссылкой на грамоту 1689 года, упоминается в «Словаре древнерусских личных собственных имен» Тупикова Н.М. (Гр. и дог. IV, 613). Этим же годом датирована «Сказка полка Дмитрия Жукова протазанщика Ивана Замощикова по розыскному делу о Федоре Шакловитом и его сообщниках», хранящаяся в коллекции документов Троице-Сергиевого монастыря Государственного исторического музея.
По всей видимости, Трофим и Иван Замощиковы, после дознания о Стрелецком бунте 1698 года и расформирования Московских стрелецких полков, были отправлены к службе в Сибирскую губернию. В Переписной книге города Тобольска переписи князя Василия Мещерского 1710 года указано: «Двор купленой крепостных дел надсмотрщика Трофима Григорьева сына Замощикова сказал себе 45 лет, у него жена Анна Григорьева 36 лет (в вышеуказанном романе А. Родионова упоминается, что Сибирский губернатор Матвей Петрович Гагарин выдал за Трофима Замощикова свою дворовую девку и гулял посаженым отцом на этой свадьбе), дети - сыновья Данило 21 года сидит в таможне в подьячих, Иван 2 лет, у Данила жена Анисья Евдокимова 21 года, дети: сын Гаврило году и Иван 3 недель, у негож, Трофима, племянница - девка Татьяна Григорьева 20 лет (л.407) … Платит в казну великого государя в канцелярии с того двора банных 5 алтын подымных 10 денег на год (РГАДА. Ф.214, Оп.1, Д.1317, л.406-407об.). В той же Переписной книге города Тобольска 1710 года указан двор приказной палаты подьячего Ивана Григорьева сына Замощикова 39 лет, у которого жена Парасковья Иванова 38 лет, дети: Егор (… надцати) и Осип 7 лет (РГАДА. Ф.214, Оп.1, Д.1317, л.5об.). Сам Трофим Замощиков, его сын, Данило и брат Иван Григорьева сын Замощиков, согласно Пополнительной переписи к первой ревизии Переписной книги города Тобольска и Тобольского уезда 1720 года, числились среди переписанных служилых людей, разночинцев, ямщиков, церковных причетников и дворовых людей (РГАДА, Ф.214, Оп.1, Д.1617, л.18об.,34,36об.).

Первое письменное упоминание о месте службы Ивана Замощикова в Сибирской губернии содержится в «Причетной памяти» из Тобольской воеводской избы приказчикам и старостам разных слобод Верхотурского, Тобольского и Туринского уездов с предостережением от нападения башкир, соединившихся с каракалпакским ханом Кучуком от 12 февраля 1709 года, подписанная «за пометного дьяка Ивана Баутина, а за справого подьячего – Иван Замощиков» (ААН РФ. Список Тюменского архива, №2, Ф.21, Оп.4, №9, л.212-212об.).

Трофим и Иван Замощиковы не однажды подозревались в мздоимстве и использовании своих должностных полномочий в корыстных целях. Так в фонде документов Сибирского приказа Российского государственного архива древних актов (РГАДА. Ф.214, Оп.5, Д.1156) содержится «Дело о взыскании денег с тобольского жителя Трофима Замощикова за подводы, взятые в Кунгуре» от 1707 года (Присвоение денег, выделяемых на транспортные расходы, найма возщиков, подвод и лошадей, являлся для русских чиновников обычным делом). В другом фонде РГАДА - «Канцелярии Сената. Дела и приговоры Сената» хранится дело 1711-1712 года об аресте и допросе головы табачной продажи в Тобольске и других сибирских городов бывшего стрельца Тимофея Григорьевича Замощикова, о взятках его и о нанесении оскорблений, совместно с беглыми драгунами, братьями Михаилом и Федором Полуехтовыми, стольнику судье Земского приказа Григорию Григорьевичу Камынину. Согласно материалов дела, Трофим Замощиков вел дела с Английской торговой табачной компанией Карлуса Гутвеля (Гутфеля), доставлявшей табак в Архангельский порт. По результатам дознания, Т.Г. Замощиков был освобожден из-под ареста и отправлен к делам в Сибирскую губернию. При этом, он получил разрешение на поставку вместо себя и детей, на царскую службу нанятых им солдат (РГАДА. Ф.248, Оп.1, Ед.хр.9, Д.182, л.1129-1181;1139-1143об;1162-1163).

Будучи сам «нечистым на руку», Трофим Замощиков не гнушался, при этом доносами, в том числе на своих высоких покровителей. Так в 1719 году он выступал свидетелем дознания майора гвардии и асессора майорской следственной канцелярии Ивана Лихарева по делу лихоимства и взяточничества Сибирского губернатора князя Гагарина, после чего был повышен по службе (в сборнике материалов и исследований по истории местного управления в России под редакцией Д.А. Редина «Ментальное государство» Петра Великого и регионы в первой четверти XVIII в.», приводится свидетельство, что весной 1722 года в Тобольск был определен выбранный из сибирских «людей добрых» провинциал-фискал Трофим Замощиков). В Фонде «Сибирского приказа» РГАДА, в материалах Следственных комиссий о злоупотреблениях Сибирского губернатора Матвея Гагарина и других должностных лиц Сибири (под ведением Дмитриева-Мамонова, Лихарева и других), хранится Дело о вознаграждении дворянина Трофима Замощикова за доносы о злоупотреблениях по Сибирской губернии (РГАДА. Ф.214, Оп.5, Ед. хр. 2656).

Его новое назначение совпало с восстанием казачества Красноярского уезда против стольника Д.Б. Зубова. В фонде Преображенского Приказа, ведавшим делами по политическим преступлениям, хранится доношение провинциал-фискала Трофима Замощикова по поводу «черного реестра и отпуска Ильи Нашивошникова» в материалах следственного дела по Второй Красноярской «шатости» (РГАДА. Ф.371, Оп.1, Д.1869). Этим же годом датировано участие Трофима Замощикова в разбирательстве жалоб на коменданта Тарской крепости Глебовского.
Чекурда Е.А. в статье «Организационная структура и обеспечение деятельности фискалов в Сибири первой четверти XVIII в.», изданной в Омске в 2014 году, приводил распоряжение сибирского губернатора князя М.В. Долгорукова, который, на основании указа Екатерины I от 14 марта 1727 года, в связи с переводом провинциал-фискала Трофима Замощикова в фискалы Обер-бергамта «приказал тое должность править фискалу Ивану Воинову», а также велел «оного фискала Замощикова от фискалской должности отрешить а на место ево Замощикова до прибытия Его сиятельства в Тобольск не определяти» (ГАТО. Ф. И47. Оп. 1. Д. 3399. Л. 10-10 об.). Решив заняться горнозаводским делом на частной основе, Трофим и Иван Замощиковы, не порывая при этом с государственной службой, извлекая выгоды из своего положения, а, в случае Ивана Григорьевича, тратя казенные деньги на нужды созданного братом компанейства.
В новой для себя области горнопромышленной деятельной, Трофим Замощиков пытался вести дела привычными для себя методами и к наилучшей для себя выгоде: открытые Власом Коптяковым медные прииски он стал разрабатывать без всякого порядка, выбирая с неглубоких раскопов самую богатую руду, после чего переводил рабочих на новый прииск. На недобросовестные действия Замощикова шихтмейстер Калачев не раз обращал внимание руководителя строительства Лялинского завода берг-советник Михаэлиса. В конце декабря 1723 года генерал-майор Вильгельм де Геннин выслал указ шихтмейстеру Калачеву, чтоб Замощикова от той работы не отстранял, «хотя он без указу в новом месте начал работать. А которая руда добыта будет, оную вели возить ныне зимою к плавилням».

Между тем, в январе 1724 года берг-советник Михаэлис, рассмотрев очередное доношение шихтмейстера Калачева о том, что Замощиков без всякой причины место на Лобве оставил и начал работать в другом месте, которое тоже оставил», принял решение о лишении Замощикова горных прав. А если Замощиков захочет вернуться к работе, то должен обращаться в канцелярию Горного начальства. В феврале 1724 года Трофим Замощиков направил доношение в Верхотурскую канцелярию о том, что, «надеясь на Е.И.В. милость, во оном месте работал и медной руды наготовили, и строение, и снастей, и запасов по своей возможности учинили». Верхотурский воевода Алексей Васильевич Беклемишев, вступивший на должность в феврале 1723 года и получивший в конце июля того же года от де Геннина распоряжение осуществлять общее руководство строительством медеплавильного завода на реке Ляле, «дабы он того дела не отлучался без ведома нашего, и в том строении имел радетельное старание», направил письмо Алексею Калачеву: «А ныне ему Трофиму Замощикову с товарыщи места ты отказал и вышеобъявленную работу остановил и в том де им учинил великие убытки и обиду».

Он потребовал от шихтмейстера снова привлечь Замощикова и Коптякова к работе в соответствии с императорским указом, и чтобы впредь «в том горном деле и в промысле медной руды обиды никакой не было». Исход дела по жалобе Замощикова заключался совсем не в особом отношении к нему Алексея Беклемишева, а проистекал из личного контроля за строительством Лялинского завода со стороны Петра I, которые регулярно требовал от верхотурского воеводы, наряду с вятским и соликамским, чтобы «к строению и содержанию заводов наших без медления давали людей и протчее потребное, не отписываясь. А ежели кто по сему указу не исполнит, тот будет наказан яко преступник указу» (Корчагин П.А. История Верхотурья (1598-1926) закономерности социально-экономического развития и складывания архитектурно-исторической среды города. Екатеринбург: РГ-Урал, 2012 г.).

Поверхностная добыча медных руд в разных местах Трофимом Замощиковым, не требовавшая больших затрат и усилий, в итоге была пресечена де Гениным, требовавшим от него вести приисковые работы «правильным способом». Участник экспедиции В. Беринга И. Гмелин, посетив Верхотурье и Лялинский завод в 1742 года в своей книге «Путешествии по Сибири» писал: «Первую добытую руду быстро переработали и завод пришел в упадок, пока тогдашний наместник генерал-майор фон Генин не заинтересовался галечником, содержащим… медные руды, которые затем использовали на заводе. Это дало возможность несколько оживить работу». Финансовые претензии к Трофиму Замощикову возникали и со стороны его компаньенщиков. Так, в феврале-марте 1727 года тяжбу между Трофимом Замощиковым и компанейщиками Лобвинского завода разбирал берггешворен Сибирский обер-бергамта К.А. Гордеев.

Столь же часто в источниках, связанных с расследованиями и дознаниями столичных комиссаров, фигурирует имя Ивана Григорьевича Замощикова. Е.В. Костецкая в статье «Следствие по делу князя М. П. Гагарина в контексте развития системы государственного контроля в первой четверти XVIII века, изданного в 2023 году в седьмом номере 12-го тома сборника «Научный диалог» приводятся доношение в московскую контору Сибирского приказа представителя следственной канцелярии Авраама Григорьевича Шамордина от 27 марта 1719 года о показаниях тобольского подьячего Ивана Замощикова, свидетельствующего о злоупотреблениях и вымогательствах сибирского губернатора (РГАДА. Ф.214, Д.2624, л.63об.).

В ходе допроса старший подьячий рассказал о пропаже разрядных дел, книг, придворных крестов, жемчугов и «зборных денег», которые по приказу князя Гагарина были запечатаны в коробках. Иван Замощиков обвинял Сибирского губернатора в том, что в ходе расследования Матвей Петрович подвергал его «истязанию» (сажал на цепь и угрожал пытками), и «через то истязание взяли у него взятки на него губернатора князя Гагарина» (Там же Д.2652, л.1-162). Согласно реестру, предоставленному И. Замощиковым, Сибирский губернатор получил взятку от него в виде шести коробок золота (170 рублей каждая) и 100 червонцев (200 руб.). Сам М.П. Гагарин на дпросе 16 ноября 1719 года показал, что три коробки золота, указанные Иваном Замощиковым в реестре, были куплены им у подьячего за 140-150 рублей за коробку.

Помимо письма от Авраама Григорьевича, в Санкт-Петербург было прислано доношение тобольских пашенных крестьян, которые доносили, что Иван Замощиков в 1716 году брал «государевы деньги» с «8 станцов в разных деревнях». В доношении прописано название «станца», а также взимаемая сумма, где, помимо денег, указан домашний скот. Общая сумма сбора составила 4262 рубля и была передана в Тобольскую канцелярию. 30 сентября 1720 года состоялся допрос, на котором Иван Замощиков подтвердил, что действительно являлся «зборщиком» денег по приказу Матвея Петровича Гагарина. Все «зборные» деньги были переданы им в общую губернскую канцелярию, о чем свидетельствуют комендантские и подьячие «отписи». Иван Замощиков также предоставил следствию реестр, в котором указаны «необычныя» расходы, реализованные по приказу губернатора и его людей.

Так, в 1715 году 180 рублей было потрачено на «наем извочиков за провоз на мельницы и с мельниц запасов». На сумму 144 рубля 26 алтын 4 деньги было куплено 649 сажен дров, из этого количества 49 сажен отправлено в Вознесенскую церковь, в большую канцелярию - 180, князю Долгорукому - 43, коменданту Бибикову - 52, Траурнихту и зятю его Бухольцу - 54, сыщику Павлову и подьячему его - 31, на губернаторской двор отправлено 192 сажени. Осуществлялась закупка сена, часть которого также предоставлялась Бибикову, Траурнихту, Бухольцу, Павлову. Эти же фамилии фигурируют в реестре при разделе средств на «строение и зачищенья дворов». На допросе Сам же князь Гагарин 16 ноября 1720 года заявлял, что о расходах, перечисленных в реестре Замощикова, ничего «не ведает», так как 1715 году в Тобольске заведовал всем комендант Иван Бибиков (Там же, Д.2640, л.64-84). Кроме того, И. Замощиков показал, что в том же 1715 году, например, необычные расходы, которые держаны были по приказу губернатора и людей его из сборов с крестьян окологородных волостей, были по пометам губернатора «засчитаны в выщеписанные их оброки».

В статье Н.Н. Новиченкова «Верхотуринская таможня в XVIII в. и деятельность воевод и комендантов г. Верхотурья» указано, что по обвинениям Замощикова было допрошено 19 таможенников. Только двое сказали, что не давали за назначение на заставы взяток, остальные сознались в даче комендантам взяток от 4 до 40 руб. Только девять из них показало, что во время службы они через заставы в Китай и Монголию ничьих товаров беспошлинно не пропускали.
Не смотря на обвинительные показания на князя Гагарина и его свойственника Томского коменданта Р.А. Траханиотова, сам Иван Замощников тоже не избежал обвинений в мздоимстве и взяточничестве. В вышеуказанном Фонде «Сибирского приказа» РГАДА, в материалах Следственных комиссий о злоупотреблениях Сибирского губернатора Матвея Гагарина и других должностных лиц Сибири (под ведением Дмитриева-Мамонова, Лихарева и других), хранится Следственное дело 1721 года о злоупотреблениях тобольского дворянина Ивана Замощикова и других (РГАДА. Ф.214, Оп.5, Ед.хр. 2652). Также, в Путевом журнале капитана от артиллерии Ивана Унковского, изданном в СПБ в 1887 году, приводится доношение Унковского в государственную коллегию иностранных дел из Тобольска от 29 января 1724 года: «Месяц июнь 1722 года… Предлагал мне Контайшин посланец Бурокорган, что провинцыал фискал Замощиков у Контайшина Бухарца сторговал черную лисицу за 60 р. и взял тому четвертой день, а денег и лисицы оному Бухаретину не отдает, и я к оному Замощикову посылал дважды, и он мне отказал».
Однако, судя по тому, что И.Г. Замощикову было позволено вернуться к месту прежней службы, он отделался телесными наказаниями, либо откупился от такового при помощи взяток или заступничества высоких покровителей. С 1725 года Иван Григорьевич Замощиков занимал должность управителя (комиссара) Екатеринбургской казначейской конторы, являвшейся повытьем (департаментом) Сибирского Обер-бергамата, отвечавшим за приход и расход его денежной казны, и представлявшем аналог земских камерирских контор и рентрей.

К этому времени, он был женат вторым браком, в котором родилось еще двое детей. Согласно прошения его сына, Ивана Ивановича Замощикова в Обер-бергамат в июне 1737 года, после смерти отца в 1730 году на иждивении 16-летнего недоросля, обучавшегося в Екатеринбургской немецкой школе, находилась мать и малолетняя сестра (ГАСО. Ф.24, Оп.1, Л.692, с.643-648). О второй жене Ивана Григорьевича Замощикова известно из «Домовой летописи, писанной капитаном Иваном Андреевым в 1789 году», изданной Императорским Обществом Истории и Древностей при Московском Университете в 1871 году: «за стрелецкого, бывшего в Сибири чинональника Замощикова» была выдана Стефанида, дочь дьяка Якова Андреевича Андреева, переселенца из Нижегородской губернии. Этот Яков Андреев «имел довольный достаток и дом свой в городе Тобольске, на горе, у церкви Всемилостего Спаса, завел купленую деревню от Тобольска в 18 верстах Этыгерову, которая из древних времен по Сибири была жилищем одного небольшого татарского князя, Этыгера. Накупя людей, содержав оную, жизнь свою препровождал в изобилии и 1739 года, по воле Божей скончался».

В 1727 году против Ивана Григорьевича было возбуждено очередное дело о казнокрадстве, следствие по которому длилось более двух лет, оконченное в 1730 году гиттенфервальтером и вторым членом Обер-бергамата Никифором Герасимовичем Клеопиным совместно с порутчиком К.П. Брандтом.

Кроме обвинения в растрате казенных денег, из Ивана Замощикова «выбивали» показания против Вильгельма де Генина и других его помощников. 7 июня 1728 года данный вопрос рассматривался даже на заседании Верховного тайного совета в составе генерал-адмирала графа Апраксина, канцлера графа Головкина, князя Василия Долгорукова, Андрея Остермана и Василия Степанова: «Об изследовании о деньгах, взятых в Екатеринбурге генерал-маиором Генингом и другими 1728 года июня в < > день, по сему доношению Его Императорское Величество указал: о взятье из казны в Екатеринбурге червонных и денег генерал-маиором Генингом и асессором Нееловым с товарищи изследовать в Сенате и, для доказательства, Екатеринбургской казенной конторы управителя Ивана Замощикова выслать за караулом в Сенат, объявя ему, чтоб он по своему доношению к доказательству взял приличные ведомости; и для того те доношения отослать в Сенат при указе» (Сборник Императорского Русского Исторического Общества, Т.79. СПб, 1891, с.480). По-видимому, арестованный Иван Замощиков не вынес производства дознания, сопровождавшегося, по принятым в те времена пытками, и вскоре скончался.

Еще одной задачей производившегося дознания являлось установление лиц, передавших отставноу комиссару фальшивых монет из серебра. В статье Корепанова Н.С. «Шарташ в XVIII веке», опубликованной в третьем выпуске Вестника Ектеринбургского музея «Невьянская икона» в 2010 году, упоминается дознание 1728 года по факту изъятия у Екатеринбургского заводского казначея Ивана Замощикова фальшивых червонцев. Подозрение в их чеканке пало на нескольких екатеринбургских раскольников из числа керженцев и шарташцев, в том числе братьев Заверткиных и новопоселенеца подгородной Пышминской деревни, Екатеринбургского купца Василия Сапажникова (выходцев из Нижегородской губернии). Во время следствия по делу Замощикова фигурировали показания о неявленных серебряных копях и тайных плавках серебра, а также слухи о серебряной руде в башкирских землях, о наплавленном из нее «черном серебре» до девяноста пудов, о живущем на озере Аргази шадринском серебрянике, которому-де по мастерству было бы начеканить и «воровские» червонцы (с.262-290).

Согласно реестра дел, рассматривавшихся Сибирским Обер-бергаматом в 1729 году, имеется за № 2728 поступившая 4 ноября 1729 года промемория из Тобольской губернской канцелярии «о взыскании начету на бывшем камисаре Иване Замощикове и о принятии ево пожитков». Был прозведен розыск и изъятие принадлежащего подследственному имущества. Так, в книге Сергея Скробова «Шкатулка Наследника. Тайны уральских ларцов» сообщается, что в 1729 году на постоялом дворе города Тюмени было обнаружено имущество скончавшегося жителя екатеринбургской крепости Замощикова. Среди его многочисленных вещей, самой дорогой вещью оказалась шкатулка, окованная железом, оцененная в 1 рубль.

После скоропостижной смерти И.Г. Замрщикова, недостачу заводских средств возложили на членов Обер-бергамта. 6 июля 1730 года было решено о ученении «об оном Замощикове экстракта и послании его в государственную Берг-коллегию». В связи с нерасторопностью управление Екатеринбургского завода в розыске принадлежащего Ивану Замощикову имущества, на заседании Сибирского Обер-бергамта, происходившем 10 июля 1734 года, обсуждался вопрос о замене заводского управителя П. Столова на Н. Бахорева, так как «ежели оное подлинно от него, Столова, так чинится, то опасно казне Ея ИВ траты чего б после (смотря, например, как Коммерц-коллегия утраченные комиссаром Замощиковым деньги определила взыскать на членах Обер-бергамта). Главным не причлось в несмотрение и утраченное взыскано не было».

2. Иван Иванович Замощиков Первый.

Сафронова А.М. в книге «Первые иноязычные школы раннего Екатеринбурга (1735-1750-е гг.)», изданной в издательстве УрФУ в 2020 году, приводила данные, что сын умершего комиссара Ивана Замощикова, тоже Иван, в феврале 1736 года в возрасте 15 лет поступил в немецкую школу при Екатеринбургском заводе. Как и многие дети из «привилегированных» семейств, он был зачислен низший третий класс, преподавателем которого являлся выходец из Пруссии Иоганн Гейнш (ГАСО. Ф.24, Оп.1, Д.694, л.319-320). В это время его семья, в виду смерти отца и изъятия всего имущества в счет возмещения имевшихся на нем начетов, сильно нуждалась. В июне 1737 года Иван просил определить его к приказным делам, поскольку на школьное жалование не мог прокормить мать и малолетнюю сестру, «и во всем питаемся мирским подаянием, и скитаемся в мире, и помираем голодной смертью». Татищев перед своим отъездом в Самару, произошедшего 21 июня 1737 года, лично распорядился дать ученику из свободных сумм надзирательских оклада по 12 руб. в год. Однако, прошло целых два месяца, прежде чем горное начальство подтвердило это решение (ГАСО. Ф.24, Оп.1, Л.692, с.643-648).

Осенью 1738 года он, в числе других учеников немецкого и латинской школы, был определен в копиисты Канцелярии Заводской конторы. А Указом Генерал-берг-директориума от 1 апреля 1740 года Иван Замощиков, вместе с маркшейдерским учеником Федором Аврамовым, был отправлен в Архангельскую берг-контору для обучения маркшейдерству (ГАСО. Ф.24, Оп.12, Д.44, л.448). Они попали в обучение к маркшейдеру Конради, но в октябре 1741 года Иван сбежал из Архангельска, объявившись 29 октября в Генерал-обер-директориуме в Санкт-Петербурге, где при допросе «объявил», что был вынужден бежать от нападок на него Конради, за что 15 декабря члены директориума вынесли решение о его наказании. Однако, на следующий день вышел Указ Анны Леопольдовны о прощении вин по случаю заключения союзного договора с Пруссией.

Кроме того, по мнению А.М. Сафроновой, Иван Замощиков чем-то приглянулся главе директориума барону фон Шембергу, взявшему его себе в услужение с коштом в 36 руб. в год, а его обидчик Конради был отправлен в отставку. Но нахлынувшее на Ивана счастье разрушилось в одночастье после очередного дворцового переворота и восшествия на российский престол Елизаветы Петровны. Указом Е.И.В. от 7 апреля 1742 года фон Шемберг был арестован, его имущество было описано в казну, а Указом от 11 июля был восстановлена Берг-коллегия. 16 июля И.И. Замощиков подал доношение о производстве его в унтер-щихмейстеры (по Табели о рангах 1722 года данный горный чин соответствовал званию армейского прапорщика) и был направлен в Екатеринбург для прохождения службы на Уральских заводах. 11 августа 1742 года он вернулся в Екатеринбург с именным указом Берг-коллегии «об арестовании барона фон Шемберха пожитков, писем, щетов и о протчем». Тем же указом Берг-коллегии было предписано определить Замощикова по-прежнему к маркшейдерской науке, в соответствии с которым, 20 августа 1742 года уральское начальство назначило его обучаться у маркшейдера Вагнера (ГАСО. Ф.24, Оп.1, Д.952, л.237-251).

По-видимому, дальнейшая карьера И.И. Замощикова была связана с казенными караванами, осуществлявшими доставку меди, железа и припасов с Уральских заводов в Москву и Санкт-Петербург. В диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Уланова К.А. на тему «Транспортные речные коммуникации металлургических казенных заводов Урала с европейской частью России в 20–50-е гг. XVIII в.», защищенной в Институте истории и археологии УрО РАН в 2001 году, упоминается конфликт унтер-шихтмейстера И. Замощикова с управителем каравана 1747 года Яковом Овциным, случившийся на месте зимовки каравана в селе Кимры: Несмотря на зимовку в незапланированном месте, И. Замощиков выплатил носовщикам (лоцманам) и работникам все деньги, как если бы они достигли Твери. Караванный управитель произвел перерасчет и взыскал с работников часть денег за невыполненную работу, но при этом, со слов И. Замрщикова, еще и «злобствуя», вычел переплаченные деньги из его жалования, вследствие чего тот остался без пропитания.

Однако, главная причина конфликта заключалась в наказании солдата Егора Бердникова, посланного Я. Овцыным в Кимры для осмотра готовности судов к зимовке и взыскания с работников переплаченных денег. Изыскав предлог, И. Замощиков и сельский староста Городецкий приказали «сыскать и наказать плетьми» Бердникова, что было сделано «и при этом мучительно били и руки вязаны были к колу и ноги ремнями и сверх того оной Городецкий ево Бердникова при наказании топтал ногами и голову и по спине, а Замощиков велел бить хорошенно по бокам и по брюху за боком». Узнав об этом, Яков Овцын приехал из Твери в Кимры, где арестовал Замощикова и «с великим криком и бранью» снял с него шпагу, отправив его на квартиру в сопровождении солдата для изъятия расписной книги и счетов за выданные ему за наем работников деньги. В ходе следствия, Овцын отрицал отрешение Замощикова от должности, но вскрылся факт того, что Замощиков сбежал из-под караула и скрывался в Кимрах «под охранением того вотчинного правления». Яков Овцын отправил на его поиски двух солдат, со слов Замощикова: «в изменстве своем сыскивал для смертного нетребления, якось для какого другого дела».

Для разбора дела, в январе 1748 года из Берг-коллегии в Кимры был направлен комиссар Василий Терпигорев. Иван Замощиков на следствии обвинял Овцына в неправильной наргузке судов, из-за чего не удалось вовремя дойти до Твери вследствие постоянных остановках на мелях, переплате при покупке барок в Рыбновельской слободе, использовании солдат и подъячих для работ в личных целях. Также Замощиков постоянно указывал на угрозу своей жизни: «я весьма имею опасность что до смерти убиту мне не быть». После проведенных допросов, Овцын и Замощиков были вызваны в Берг-коллегию, при этом управитель каравана сопровождал суда с медью, плывущие в Москву.

В Берг-коллегии решили, что И. Замощиков и Я. Овцын «в обидах ссылаются друг на друга и в свидетелях команда», в связи с чем было решено обоих вернуть в караван в сопровождении камиссара Терпигорева: «И быть ему Замощикову попрежнему ево Овцына команде». Однако, 28 апреля 1748 года И. Замощиков подал прошение об отставке: «от воли Божей в болезни, который ныне лежит при смерти, а именно во многих костях ломота, также удушье немалое, которому от удушья непристанной имеет кашель, и в голове великий лом и объявляет, что от болезни в управлении дел ненадежен и править больше ничего не может и просит, чтоб его для излечения той болезни уволить». Указав, что лечиться намерен своим коштом, Замощиков просил также выдать ему паспорт для езды в Тверь.

После этого, И. Замощиков был вызван в Берг-коллегию для освидетельствования в медицинской конторе, а в ноябре 1748 года, определением Канцелярии главного завода правления, «за самовольное его от команды и от подчиненного ему дела отлучение и за неправельный донос на берг-гешворена Якова Овцына донос» он на один год был понижен в чине до берг-гауэра (низший чин горной табели рангов 1722 года) (РГАДА. Ф.271, Оп.1, Д.923, л.435-478;487-520об.).

3. Иван Данилович Замощиков,

Первое упоминание о внуке Трофима Замощикова, Иване Даниловиче, встречается в статье М.М. Громыко «К характеристике сибирского дворянства XVIII в.», изданном в сюрнике «Русское население Поморья и Сибири: Период феодализма» в 1973 году. В ней указано, что Иван Данилович Замощиков в 1737 году служил Тобольской рентереи (губернском казначействе) в должности обер-рентмейстера. Данная должность была введена в процессе проведения второй губернской реформы Петра I, начатой в 1719 года по шведскому образцу. Рентмейстеры назначались Штатс-контор-коллегией, отвечал за сбор и выдачу денег, находясь в подчинении камерира. Уже через два года И.Д. Замощиков перешел на службу в Иркутскую провинциальную канцелярию, занимая должность секретаря долгие годы.
В Фонде РГАДА № 281 «Грамоты Коллегии-экономии» хранятся два документа, подписанные Иркутским вице-губернатором Алексеем Бибиковым и секретарем Иркутской провинциальной канцелярии Иваном Замощиковым от 18 сентября и 2 октября 1739 года (4957/66 и 4957/67).

В той же должности Иваном Замощиковым подписаны «Промемория Иркутской провинциальной канцелярии Г. В. Штеллеру» от 4 марта 1740 года (ААН. Ф.3, Оп.1, Д.800, л.205) и «Промемория Иркутской провинциальной канцелярии в Канцелярию Главного правления заводов о невозможности наряжать крестьян с верховьев р. Лены в работы при Тамгинском заводе» от 8 ноября 1741 года (ГАСО. Ф.24, Оп.1, Д.1045, л.76-77). В фонде № 607 РГАДА - «Якутская воеводская канцелярия, город Якутск Иркутской провинции и губернии» содержится Указ Иркутской городской канцелярии капитану Лебедеву, в котором сообщается, что капитану Берингу дана промемория с предписанием найти Большую Землю, виденную М. Гвоздевым в 1732 году напротив устья Анадыря от 25 октября 1741 года, подписанный вице-губернатором Лоренцом Лангом и секретарем Иваном Замощиковым (РГАДА. Ф.607, Оп.1, Д.80, л.9-10).

В Фонде № 7 РГАДА «Разряд VII. Преображенский приказ, Тайная канцелярия и Тайная экспедиция» коллекции Государственного. архива Российской империи, содержится присланная в Тайную канцелярию «Ведомость, учинённая в Сибирской губернской канцелярии» о количестве ссыльных, присланных в феврале 1745 года, подписанная генерал-майором и губернатором Сухаревым и секретарем Иваном Замощиковым (РГАДА. Ф.7, Оп.1, Ед.хр.5, ч.3, л.24).

В другом фонде РГАДА - «Иркутская провинциальная канцелярия. Указы Адмиралтейской и Военной коллегий и Сибирского приказа 1741-1751» содержится «Указ Сибирского приказа Иркутской провинциальной канцелярии о таможенном осмотре багажа Анны Беринг и участников Камчатской экспедиции при их возвращении из Сибири в Москву» от 23 марта 1741 года по факту назначения 5 февраля 1739 года Сибирской губернской канцелярии «для осмотру едущих из Сибири капитана-командора Беринга жены, також и всех других той экспедиции людей пожитков» Сибирского гарнизона Енисейского полка пример-майора Степана Угрюмова и комиссара Замощикова, коим указано на строгое соблюдение всех указов, общих с таможенными служителями (РГАДА. Ф.1025, Оп.1, Д.9, л.1-3об.).

В Российском Государственном архиве Военно-Морского флота содержится документ «Разбор Сибирским приказом дела о вывозе лейтенантом Ендогуровым и лекарем Буцковским пушнины из Сибири от 24 февраля 1741 года, в котором указано: «Сибирской приказ, слушав выписки учиненной по доношению Камчацкой экспедиции лекаря Филипа Буцковского, которою показано: генваря 18-го дня сего 741-го году в доношении из Сибирской губернской канцелярии написано: 740-го году декабря 23-го дня во оную канцелярию в доношениях ис Тоболской таможни за руками определенного для осмотру Сибирского гарнизона пример-маэора Михаила Окункова да камисара Ивана Замощикова с товарыщем об[ъ]явлено: того де 740-го году декабря 12-го и 19-го чисел у прибывших в Тоболск ис Камчацкой экспедиции от флота лейтнанта Егора Ендоурова и главного лекаря Буцковского экипаж их ими досматриван. А что чего по досмотру явилось, при тех доношениях сообщены реэстры…» (РГАВМФ. Ф.216, Оп.1, Д.49, л.403).

Согласно Исповедной росписи Иркутской Приходской Прокопьевской церкви 1745 года, известно, что губернский секретарь Иван Данилович Замощиков нес службу в Селенгинской крепости Селенгинского дистрикту Сибирской губернии: «Сибирской губернии секретарь Иван Данилов сын Замощиков, жена ево Ирина Иванова дети их Мария (ГАИО. Ф.50, Оп.ОЦ, Д.17, л.2; РГАДА. Ф.350, Оп.2, Д.1059, л.89).

В служебные обязанности Ивана Даниловича Замощикова входили не только канцелярские обязанности и надзор за работой Тобольской таможни. Приходилось ему исполнять и специальные поручения. Так, промемория из Сибирской губернской канцелярии в военно-походную [канцелярию] генерала Киндермана от 21 января 1745 года, извещала о направлении дворянина Ивана Замощикова в Ишимский дистрикт, Тару, Томск и в Кузнецк в связи недородом и недостатком хлебного и иного провианта. Согласно выданной ему секретной инструкции, «велено ему в оные места ехать в самой крайней скорости, не объявляя оного никому, зачем он из Тобольска послан, и прибыв первее в Ишимский дистрикт, на каштаке Петра Подольского, в Таре у откупщиков тобольского купца Федора Кирилова с товарищами, в Томске при речке Ушайке, который имеется по отдаче кабацких сборов на Томской ратуше, в Кузнецке, который близ города и содержится на ратуше ж, против вышеписанного, переписать весь хлеб и перепечатать своею печатью и вина на оных каштаках до указу курить не велеть». Видимо, служебное усердие И.Д. Замощикова было оценено не только губернатором, так как, Указом Е.И.В. Елизаветы Петровны от 20 декабря 1745 года, протоколисту Ивану Замощикову в Санкт-Петербурге был выдан Патент на пожалование его чином губернского секретаря - ранг сухопутного поручика за номером 6349942.

По всей видимости, супруга И.Д. Замощикова, Ирина Ивановна, принадлежала к старинному дворянскому роду Мякининых, происходившему, по сказанию старинных родословцев, от браславского комиссара Юрия Мекиненского, выехавшего из Литвы около 1399 года на службу к великому князю тверскому Ивану Михайловичу (Бобринский А.А. Дворянские роды, внесенные в Общий Гербовник Всероссийской Империи. Ч.1. СПб, 1890 г., с.477). В конце XVII века Мякинины числились в списках московских дворян; Мякинин Иван Иванович в 1692 году нес службу в чине стольника при царице Евдокии Федоровне, а Иван Никифорович Мякинин упоминался в документах 1706 и 1710 годов в числе дворян, находившихся при дворе «в начальственных людях» (Алфавитный указатель фамилий и лиц, упоминаемых в Боярских книгах, хранящихся в I-ом отделении Московского архива Министерства Юстиции, с обозначением служебной деятельности каждого лица и годов состояния, в занимаемых должностях. М., 1853 г., с.276).

Служба секретаря Замощикова сопровождалась получением подношений от «общества» и его «покровительством», что означало на современном языке использование административного ресурса с целью личного обогащения. Так, в статье «Презент», опубликованной в Прибавлении к Иркутским Епархиальным ведомостям № 12 от 21 марта 1870 года, указывалось, что 29 июня 1744 года, в ознаменование дня тезоименитства Государя наследника Петра Федоровича, Иркутским обществом поднесены были вице-губернатору Лангу бык и баран живые, протоколисту Петру Березовскому, правящим секретарскую должность Степану Скалину да Ивану Замощикову по одному барану каждому и канцеляристу Ивану Беляеву грудина говяжья мяса.

Кроме того, И.Д. Замощиков, как типичный представитель провинциального чиновничества, был «слегка» самодуром, сатрапом и держимордой. В статье М.О. Акишина «Дело губернатора Сухарева», опубликованной в тематическом выпуске № 5 «Земля Сибирь» журнала «Родина» в 2000 году, в разделе разбора жалоб и доносов полковником Л. Боборыкиным в отношении сибирского губернатора генерал-майора А.М. Сухарева в 1745 году, он приводит выдержку из доношения губернского секретаря Карташова: Служителей канцелярии «для страху, дабы о противных указам поступках никто представлять не смел, не только он, губернатор, но и секретари Замощиков и Соколов... без определения штрафуют плетьми, батожьем и прочими побоями, и за такие объявленные страхи не токмо что представлять, но и говорить о том не смеют».

3. Иван Иванович Замощиков Второй.

Первое упоминание о прапорщике Якутского полка Иване Ивановиче Замощикове, отмечено в работе Рафиенко Л.С. «Проблемы истории управления и культуры Сибири XVIII-XIX вв.», изданной в 2006 году в Новосибирском издательстве «Сова», где она приводила данные, о посылке Иркутской провинциальной канцелярией в Якутск прапорщика Ивана Замощикова с дознанием о продаже приказчиками винного откупщика Ивана Ворошилова вина не орлеными мерками и выше установленной цены, а также о запретной торговле его винных целовальников в Верхневилюйском и Средневилюйском зимовьях с ясашными инородцами, которые «малою ценою за рубль 50 белок, а горностаев по 20 принимают». Ссылаясь на архивные документы (ЦГАДА. Ф.248, Оп.5, Кн.260, л.1030-1033об.), автор утверждала, что Замощиков был послан в Якутск в качестве приятеля своего сослуживца по Иркутской провинциальной канцелярии Григория Березовского, ближайшего родственника Василия Ворошилова и, соответственно, окончил свое дознание оправданием обвиняемого.

Вероятно, Л.С. Рафиенко ошибочно отождествляла откомандированного в Якутск прапорщика Замощикова с секретарем Иркутской провинциальной канцелярии И.Д. Замощиковым, что противоречит данным Книге 2-й ревизии 1744 года, где на странице 58 указаны секретарь Иван Замощиков городу Тобольска Ишимского дистрикта Абацкой слободы (4077), а также прапорщик Иван Замощиков с женой Акилиной Ивановной (4067). Надо полагать, что прапорщиком Иваном Ивановичем Замощиковым (и будущим иркутским полицмейстером в чине секунд-майора), являлся сын одного из Иванов Иосифовичей (Осиповичей) Замощиковых, «Большего» или «Меньшего», так как, даже если сын Трофима Григорьевича Замощикова, Иван, 1708 года рождения, дожил до взрослых лет и имел сына Ивана, то к 1743 году (первому упоминанию о Иване Ивановиче Замощикове) этот его отпрыск вряд ли мог иметь отношение к вышеуказанной персоне по своему малолетству (кроме исполнения в начале 40-х годов отдельных инспекторских поручений, прапорщику И.И. Замощикову доверяли исполнение военно-гражданских должностей воевод нескольких сибирских городов).

В очерке действительного члена Русского Географического общества, журналиста и краеведа Ю.А. Леонтьева «Тобольск. Козьма Прутков, декабрист?», опубликованного в 2018 году на электронном ресурсе «Проза.ру», приводится без даты «донесение поручика енисейского полка Дементия Завьялова Тюменскому воеводе Тобольскому дворянину Замощикову о требовании под колодников семи подвод за прогоны», из которого следует, что И.И. Замощиков некоторое время занимал пост Тюменского воеводы. Видимо, этот период службы И.И. Замощикова (Замойщикова) не проходил гладко. Об этом позволяет судить документ, хранящийся в Государственном архиве Тюменской области под названием «Выписка из журнала Тюменской воеводской канцелярии «о неимении подозрений» на управляющего за воеводу - дворянина Замойщикова за 1743 год (ГАТО. Ф.47, Оп.1, Д.3312).

Иркутский краевед Е.Б. Шободоев утверждал, что И.И. Замощиков располагал в городе Иркутске как личной недвижимостью, так и имуществом, полученным в качестве приданного за его супругой, Акилиной Ивановой, дочерью Иркутского сына боярского Ивана Пивоварова (Книга 3-й ревизии 1762-1764 года города Иркутска; РГАДА. Ф.350, Оп.2, Д.1059, л.91). Женитьбу И.И. Замощикова можно считать чрезвычайно выгодной, так его тесть был богатым откупщиком в Тобольской губернии. Свой первый хлебный и квасной откуп сроком на 6 лет сольвычегодский пасадский Иван Пивоваров получил в феврале 1685 года, когда, на очередном торге на иркутский откуп в Сибирском приказе, он, в компании своего земляка Ерофея Гаева, выиграл спор у енисейского посадского Ивана Ушакова. Хотя, стараниями Енисейского воеводы князя Константина Щербатова, Пивоварову и Гаеву пришлось поделить откуп с И. Ушковым (который внес всю откупную сумму), уже в конце 1699 года Иван Пивоваров с братом, гостиной сотни Максимом Пивоваровым, на очередном торге получил не только иркутский квасной и банный откупа, но откупа на вновь учрежденные квасные избы за Байкалом - в Удинском, Ильинском и Кабанском острогах, а также право винокурения и винной продажи в течение четырех лет в Иркутском уезде и за Байкалом, в «братских острогах» за 3000 руб. в год (Александров В.А. Сибирские торговые люди Ушковы в XVII в. Москва, 1961 г.).

Кроме того, И. Пивоваров имел большое количество дворовых людей, крестьян и земельные имения, одно из которых (Пивовариха), было расположено в пригородной черте Иркутска. «Усердием и иждивением сына боярского Ивана Пивоварова» под колокольнею Богоявленского Собора была построена Церковь во имя мученика Иоанна Воина, освященная в июле 1729 года. Эта церковь «по неудобству служения в ней и особенно по трудности подъема в нее», была закрыта в 1815 году епископом Михаилом, а ее место было отведено под библиотеку Старой Семинарии (Кафедральный протоиерей Прокопий Громов. Начало христианства в Иркутске и святый Иннокентий, первый епископ Иркутский: Его служение, упр., кончина, чудеса и прославление. Иркутск, 1868 г.).

После отрешения от должности Тюменского воеводы, И.И. Замощиков вернулся в Иркутск, где занял аналогичную должность, в частности возглавив городскую полицмейстерскую канцелярию в чине поручика. В 1749 году в Иркутский магистрат на него была подана жалоба купца Прокофия Кузнецова на арест и публичные побои двух его сыновей Никифора и Григория. После этого, Иркутский магистрат направил в главный магистрат Тобольской (Сибирской) губернии с просьбой запретить Иркутской полицмейстерской конторе «брать купечество за малые вины под арест и подвергать наказанию: чтобы полицмейстерская контора ведала только рогаточным караулом и пожарными случаями и больше ничем, и то, что касается купечества, не вступать и никаких наказаний кроме магистрата не чинить». Главный магистрат указом от 5 июля 1750 года было велено рассмотреть дело Ивана Замощикова Иркутской провинциальной канцелярия совместно с депутатом от магистрата; «а чтобы Замощиков больше не наказывал купцов, сообщить об этом в Главную полицмейстерскую канцелярию» (ЦГАДА. Ф.291, On.1, Д.4075, л.1-2 об.).

Очевидно, деятельность Ивана Замощикова вызвала большое недовольство купечества, т.к. дело о нем по доносу тобольского купца Василия Назинцева рассматривалось в Иркутске в следственной комиссии И. Вульфа и 17 января 1751 года он был устранен с должности полицмейстера (ЦГАДА. Ф.248, Оп.5 Кн.260 д.1023-1025 об.; Рафиенко Л.С. с.142).
А уже 25 мая 1752 года поручик Якутского полка Иван Иванович Замощиков был назначен на должность воеводы Якутского уезда Иркутской провинции Сибирской губернии и находился на этом посту до 29 августа того же года (Энциклопедия Якутии под ред. Сафронова Ф.Г., Т.1. Москва, 2000 г. с.139). В статье «Воеводы и начальники г. Якутска и их действия» якутского купца И.С. Москвина, опубликованной в «Памятной книжке Якутской области за 1863 год» указано, что в 1752 году 25-го мая полковник Иван Петрович Жеребятников, «по указу сдал должность воеводы якутского полка поручику Ивану Иванову Замощикову, управлявшему вместе с казачьим головою Иваном Федоровым Татариновым. К ним был прикомандирован, с прописью Ефрем Смирнов, человек честный и благоразумный, который, впоследствии, и переведен в Тобольск. Замощиков и Татаринов управляли по 19-е августа 1752 года, до прибытия нового воеводы, коллежского асессора Уара Ивановича Еропкина и с ним, с приписью, коллежского регистратора Гавриила Сметанникова. Замощиков и Смирнов выехали из Якутска, а Татаринов помер в 1753 году».

В дальнейшем, И.И. Замощиков продолжил службу в качестве офицера для особых поручений при генерал-лейтенанте Василии Алексеевиче Мятлеве, заступившим на пост губернатора Сибирской губернии 28 февраля 1754 года. В «Исторической Записке о Китайской границе, составленной советником Троицко-Савского пограничного правления в 1846 году», изданной Императорским Обществом Истории и Древностей при Московском Университете в 1875 году, в числе прочих документов упоминается Указ Селеигинской канцелярии пограиичпых дел от 1 июля 1754 года о назначении капитана Замощикова в Кяхтинский Форпост для следствия о пограничных воровствах и истребования от китайских следователей долгов торговца Колосова со товарищи. В том же источнике упоминаются донесения капитана Замощикова из Кяхтинского форпоста на имя Селенгинского коменданта бригадира Варфоломея Якоби от 16 сентября 1754 и 31 января 1755 годов.

Имея большой опыт общения с китайскими чиновниками, в конце 1756 года Иван Замойщиков был направлен в столицу Китая: «Между тем часто поминаемый губернатор сибирский Мятлев, вступив в правление своей губернии и имея из Коллегии дозволение производить иногда с Трибуналом переписку, дал оному знать, что он определен главным во всей Сибири начальником с данной ему властью содержать с китайскими пограничными управителями соседствующую дружбу и стараться во всяком случае являть удовольствие во всяких с китайской стороны требованиях. – С таким письмом 2 сентября послан из Кяхты капитан Иван Замощиков в звании курьера. Октября 21 вступил он в Пекин и на другой день подал в Трибунал губернаторское письмо». 17 ноября И. Замощиков был приглашен в Трибунал внешних сношений Китая (Лифаньюаня), где ему был вручен ответ губернатору, уведомляющий, о китайских предложениях урегулирования пограничных конфликтов (Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год, составленном по документам, хранящимися в Московском архиве государственной коллегии иностранных дел и изданной в Казани в 1882 году).

алее Н.Н. Бантыш-Каменский описывает грубость Замощикова в Пекине: «Сей Замощиков в бытность свою в мунгальском Приказе для принятия ответного листа, когда дадены были ему подарки, состоящие в одних камках, требовал с немалым криком и невежеством такового же числа серебра, какое присылаемым из российского Сената курьерам дается, и не взяв подарков вышел вон. Присутствующие в мунгальском Приказе в глаза ему, Замощикову, ничего не сказав, вслед за ним те подарки на квартиру послали, которые он приняв, уехал из Пекина с данными ему из Трибунала в Сенат двумя листами». О данном инциденте позже было китайской стороной поставлено на вид переводчику Сахновскому 30 сентября 1757 года в бытность его с Братищевым в Пекине. Также, Замощиков в Пекине имел сношение с начальником Пекинской духовной православной миссии и с иезуитами, на что указывают копии с девяти писем, врученных ему последними для пересылки через Россию своим собратьям в Париже, Турине, Лиссабоне и Богемии, а также и другим лицам (с.271-272). 11 декабря 1756 года он вернулся в Кяхту, 11 февраля 1757 года – Тобольск, а 28 марта – в Санкт-Петербург.

По-видимому, в столице деятельность И.И. Замощикова в качестве дипломатического курьера была оценена положительно, так он был повышен в воинском чине до секунд-майора, что положительно отразилось на его дальнейшей служебной карьере - в соответствие Сенатского указа от 17 сентября 1757 года «для улучшения порядка и управления обывателям в постоях… по ограждению общества от разбойников, воров, насильников, обманщиков и сим подобных, обеспечиванию добрых порядков и фундаментальной основы человеческой безопасности и удобности», по представлении главной полицмейстерской конторы секунд-майор Якутского полка Иван Замощиков был назначен иркутским полицмейстером (ПСЗ. Т. 14 СПб., 1830 № 10769 С. 798, 799). Согласно свидетельству современников, 28 марта 1758 года он прибыл из Санкт-Петербурга в Иркутск, и через два дня вступил в должность (Качуров С.Ю. Полицейские формирования Министерства Внутренних Дел в Восточной Сибири XIX - начала XX века (на примере Иркутской губернии).

По одним свидетельства очевидцев, секунд-майор являлся «человеком деятельным и не весьма корыстолюбивым», хотя, согласно других источников, отстаивая интересы купечества, с которым он, по-видимому, был связан родственными узами, в отношении остальных горожан был достаточно жесток: «истязание было первым предметом; напротив того, с достаточными (состоятельными людьми) обходился и делал снисхождение», а при разборе дел всегда находил случай поживиться (Шободоев Е.Б. Иркутский полицмейстер И.И. Замощиков. Сборник материалов международной научно-практической конференции «Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность» Восточно-Сибирского института МВД РФ в 2001 году).

Последним упоминанием о И.И. Замощикове в архивных источниках является хранящееся в фонде Семеновского нижнего земского суда Нижегородской губернии Центрального архива Нижегородской области дело по Указу Нижегородского наместнического правления «о явке 19-20 мая 1786 года секунд-майора Замощикова и вдовы Анны Лапоновой, а равно их наследников, в Иркутскую нижнюю расправу для решения вопроса о наследстве» (ЦАНО. Ф.150, Оп.767, Д.1564). Кроме того, согласно сведений одного из родоведческих сайтов, один из сыновей отставного майора И.И. Замощикова был женат на Анастасии Замощиковой (в девичестве Лязгиной) 1757 года рождения.

4. Помещики Замощиковы.

Попутно для людей, свято верующих, что никакого крепостного права в Сибири не сушествовало и жизнь тамошних крестьян радикально отличалась от состояния их собратьев в центральных губерниях Российской империи, в рамках данной статьи, вероятно, уместно будет упомянуть о стороне жизни господ Замощиковых, связанной со всеми прелестями крепостного права, как-то покупкой крепостных, захватом земель и закабалением крестьян.

В выдержке из 3-й Ревизской сказки по Селенгинскому дистрикту Сибирской губернии 1763-1767 гг, указаны дворовые люди, перешедшие по наследству от умершего секретаря Иркутской провинции, «отца родного Ивана Данилова сына Замощикова» и «его вдовы Мякининой, в том числе купленные ее отцом у коллежского ассесора Василья Васильева сына Бытчева в 746 году» (РГАДА. Ф.350, Оп.2, Д.3070, л.148-148об.) В этой же книге указаны «дворовые люди, отданые в 748 году во владение по родству секретарю Ивану Замощикову и ныне имеются во владении за женою его вдовою Ириною Ивановой в городе Селенгинске» (с.89).

Известны случаи перевод Замощиковами своих дворовых людей из числа инородцев из крепостного состояния в другие виды личной зависимости, с передачей им своей фамилии при их крещении. Так, по доношениям Иркутского Архиерейского приказа Консистории и преосвященного Иннокентия Епископа Иркутского с именными ведомостями о восприявших святое крещение неверных от 1739 года «января 6 ашахабацкого роду братцкой породы Инжинен во св. кр. Иоанн Николаев сын Бибиков. 13 февраля жена ево Иванова Омогоз во св. кр. Анна Иванова дочь Замощикова (РГИА. Ф.796, Оп.23, Д.106, л.20).

Согласно Книги 3-й ревизии 1762-1764 года: «Да объявленные по сказке секунд-майора да Иркутского полицеймейстера Ивана Замощикова, написанные по прошедшей ревизии по городу Иркутску дворовые люди, доставшиеся по наследству жене его Акилине Ивановой, по смерти отца её Иркутского сына боярского Ивана Пивоварова также и о написанных по городу Тобольску… Да отданные ему в 745 году от родителя его Тобольского дворянина Иван Замощикова в наследство и написаны в последнюю ревизию за ним в городе Тобольске…» (РГАДА. Ф.350, Оп.2, Д.1059, л.91).

Согласно «Списка населенных мест Тобольской губернии по уездам и волостям по сведениям 1868-1869 годов» в Бронниковской волости Тобольского уезда упоминается деревня Замощикова, принадлежащая дворянам с одноименной фамилией. Собственником этого имения являлся губернский прокурор Петр Иванович Замощиков, которому в 1795 году был присвоен классный чин надворного советника (Степанов В.П. «Русское служивое дворянство 2-й половины XVIII века (1764-1795 гг.) СПб, 2003 г.; Рафиенко Л.С. Компетенция сибирского губернатора в XVIII в. Русское население Поморья и Сибири: период феодализма: сборник статей памяти Виктора Ивановича Шункова. Москва: Наука, 1973 г., с.364).

После смерти П.И. Замощикова, имение перешло в собственность его вдовы, о чем свидетельствуют: документ из фонда научно-технической документации 1805-1910 годов Исторического архива Омской области - «Геометрический план владений госпожи Замощиковой в Бронниковской волости Тобольского уезда Тобольской губернии» 1805 года (ИАОО. Ф.198, Оп.2, Д.13), «Прошение дворового человека Федота Соколова с товарищами об освобождении их от рабства советницы Замощиковой», датированное 1828 годом, хранящемся в Историческом архиве Омской области (Там же. Ф.3, Оп.1, Д.732), а также дело, датированное 1829 годом «О захвате земли у крестьян деревень Верхне-Филипповой, Козловой и Марковой Бронниковской волости Тобольской округа Тобольской губернии помещицей Е. Земощиковой», хранящимся в фонде «Общие собрания департаментов Сената» (РГИА. Ф.1330, Оп.5, Д.213).

А.З. Барабой в статье «Борьба крепостных крестьян Западной Сибири за волю», опубликованной в № 1 журнала «Вопросы истории» за 1948 год, писал, что «дворовые люди помещицы Замощиковой Фёдор Соколов, Крисапф Потапов, Ефим Улусенков и «жёнка» Настасья Балашова добивались воли ещё в 10-х годах XIX века. Дело дошло до Правительствующего Сената. Просителям было отказано в иске. Но в декабре 1820 г. они подали прошение на имя Сперанского. Сперанский направил прошение в Тобольскую гражданскую палату. Последняя возвратила просителям прошение с надписью, чтобы они «ни впредь, ни после не входили с просьбою». Но крестьяне не помирились со своей участью. В 1826 г. Соколов, Потапов, Улусенков и Балашова подали прошение на высочайшее имя. Царская канцелярия переслала прошение генерал-губернатору Западной Сибири Вельяминову. Получив от тобольского губернского прокурора рапорт с изложением всего хода судебного процесса, Вельяминов приказал «подтвердить просителям, что они уже не вправе отыскивать свободу от госпожи своей, которой и должны во всём с покорностью повиноваться. В противном же случае в ослушании её или каких-либо грубостях против неё и в недельном повторении сей их просьбы будет поступлено с ними по всей строгости законов» (ИАОО. Ф. Сибирского генерал-губернатора Д.732 за 1828 год).

5. Другие Замощиковы.

В ходе работы над статьей, мне не удалось доподлинно установить родственные связи других Замощиковых, числившихся в строевых списках Енисейского и Якутского полков. Так, согласно строевых списков за 1748 год, в составе Енисейского полка числился уроженец Тобольска из сибирских дворян сержант Алексей Замощиков 16 лет, находившийся в полку на действительной службе уже два года (РГИВА. Ф.490. Оп.1, Д.316, л.49об.,50). Согласно Смотрового списка Енисейского пехотного полка Сибирскаго гарнизона по Учиненному смотру того гарнизона подполковника Угрюмова 13 августа 1748 года, в составе Гренадерской роты указан сержант Замощиков Алексей (РГВИА. Ф.490 Д.316, л.1об.), в составе 2-й роты – Замощников Василей (49об.), а в составе 6-й роты – Замощиков Михайло (л.174). Алексей Замощиков, уже в чине поручика Якутского полка, фигурировал среди участников Нерчинской экспедиции 1753-1765 годов, руководив в 1758 году строительством двух судов для экспедиции в деревне Харитоновой Селенгинского дистрикта на реке Хилок (Березницкий С.В. Нерчинская экспедиция (1753-1765 гг.). МАЭ РАН: Спб., 2014 г.). На 1770 год Алексей Замощиков в чине премьер-майора Сибирского корпуса занимал должность кригс-цалмейстера Иркутского гарнизона (чиновника комиссариатского ведомства российской армии XVIII века, ведашим финансовым обеспечением войск и выдачей жалованья).

Еще один Замощиков в чине поручика был исключен за смертью с воинской службы Приказом от 3 ноября 1854 года по Енисейского гарнизонному батальону.

Кроме того, Замощиковы числились в Списке дворянских родов, внесенных в первую часть Родословной книги Дворянского Депутатского собрания Симбирской губернии в 1802 году решением Дворянского депутатского собрания губернии. (дата сопричисления и Указ по Департаменту Герольдии Правительствующего Сената не приводятся).

Вероятно, часть Замощиковых в течение времени лишилось дворянское состояния. Так, некий Замощиков упоминается курганским краеведом А.Д. Кузьминым среди оренбургских купцов-старообрядцев, которые в ноябре 1853 года за свой счет хоронили и устраивали поминки по казакам 10-го казачьего полка, а также канонира 18-й казачьей батареи Евдокима Кокушкина, скончавшихся после битья шпицрутенами через тысячу человек по три раза по приговору о «дерзком неповиновении высочайшей воле и приказаниям начальства, в упорном отрекательстве исполнять общественные обязанности и службу по казачьему положению» (Кузьмин А.Д. Старообрядчество в рядах казачества. Воители из Усть-Уйской крепости. Зауральская генеалогия, Курган, 2008 г.).