Отрывок из книги Евгения Сухова "Венец карьеры пахана". Я плакал.
"Повезло лишь только тогда, когда Никита с Антоном решили поработать самостоятельно. Отделившись от группы, они встали лагерем километрах в пяти от прежней стоянки. За первые три дня им удалось нарыть только с дюжину бледных александритов, а на четвертый, в самый последний день, когда уже были свернуты палатки, и оставалось забросать пожитки в «Ниву», чтобы отчалить восвояси, парням по-настоящему подфартило.
Неподалеку от входа в палатку лежал огромный гнейсовый валун, скатившейся с соседнего склона, наверное, еще в доисторические времена. Поросший темно-зеленым мхом, заплесневелый от времени и влаги, он примелькался им и не вызывал никакого интереса. Антон не однажды грозился, что обязательно займется этой глыбой, но всякий раз, возвращаясь усталым после целого дня изнурительной работы, оставлял задуманное на потом.
— И все-таки, я эту глыбу разобью! — глянув на валун, сказал Антон и, подойдя к валуну, присмотрел на нем заметную трещинку. Размахнувшись, он ударил по ней кувалдой, вкладывая в этот удар всю накопившуюся злость.
Валун не разбился на куски, разошлась лишь слегка трещина, показав темное волокнистое нутро каменюки. Антону пришлось ударить еще несколько раз, прежде чем гнейсовая глыба поддалась окончательно и обнажила раковистый неровный излом.
С минуту Антон оторопело смотрел на блестящую неровную поверхность, отказываясь верить в увиденное, но потом кувалда выскользнула из его ослабевших пальцев, и он, стараясь не показать волнения в голосе, позвал:
— Никита! Иди сюда!
Швырнув в багажник машины палатку, Никита нехотя подошел к разбитому валуну. Некоторое время он в полнейшем молчании рассматривал друзы топазов, торчащие из пустот, затем, справившись, наконец, с нахлынувшими чувствами, выдохнул:
— Ни хрена себе!
Антон широко улыбнулся.
— Вот-вот, и я о том же!
Здесь же, на волнистом изломе, выднелось несколько занорышей, из которых зелеными кошачьими глазами блестели изумруды. Причем каждый из них был каратов на десять и невероятной чистоты. Любой такой камень сделал бы честь самому престижному ювелирному магазину.
Сожалеть о потраченном зря времени было поздно, оставалось лишь мечтать о том, как было бы здорово начать полевой сезон именно с этой глыбы, которая находилась у них под самым боком. Расколол ее, собрал торчащую «зелень», да отбыл в обратном направлении, даже не разбив палатку.
— На сколько они потянут? — спросил Антон.
Протянув руку, Никита все еще не решался дотронуться до зеленой глянцевитой поверхности, воспринимая случившееся почти как сказку. Он всерьез опасался, что стоит только закрыть глаза, как это видение тотчас рассеется белесым дымком.
— Думаю, что каждый из них потянет на тысячу баксов, а может, и больше, — уверенно отвтил он. — Зяму знаешь?
— Это такого сипатого, что ли?
— Он самый. Так вот, в прошлом году мы с ним на железку ездили. Дней на десять… Я там камушек нашел немного поменьше этого, так он у меня его сразу за штуку купил. А эти-то побольше будут. А вон тот в центре, — показал он на полость, из которой выглядывали изумруды, напоминавшие толстые карандаши, — наверняка тысяч на пять потянет! А может, и подороже… Смотря на какого клиента попадешь. На каждый камень свой покупатель должен быть. Ну и повезло нам, я скажу. Как мамонтам! — восторженно выдохнул Никита. — Не зря тебя называют счастливчиком. Ты мне удачу приносишь. Попробую его отковырнуть, — он поднял с земли молоток.
Примерившись, Никита ударил по самому краю глыбы. Гнейсовая порода удачно отслоилась, а отбитый кусок упал в высокую траву.
— Бляха-муха! — выругался Антон. — Ты же по демантоиду колонул! Карата на три будет!
Никита невольно сплюнул. Так оно и есть, переливчатый камушек рассыпался в белую пыль. Удар пришелся по самой его головке. Странно, что он не заприметил его сразу, ведь демантоид торчал вызывающе, выставив на обозрение коричнево-зеленую грань.
— Знаешь, я поздно заметил, только уже тогда, когда молоток на удар пошел. Что-то блеснуло, думал, слюда, — с некоторой неловкостью отвечал Никита. — Не шарахать же себе по ноге.
— Уж лучше бы по ноге саданул.
— Ладно, хрен с ним, — отмахнулся Никита. — Тут этих камней столько, что можно три года не работать, а только пить да гулять, не просыхая.
— Верно, — махнув рукой, согласился Антон. — Еще и на черный день останется.
— А вон там, видишь, блестит?
— Ну?
— Фенакит… Он в оправе очень хорош.
— А все-таки демантоид жаль, такие крупные очень редко встречаются. Считай, что пять тысяч баксов на ветер выбросил.
— Ну, понимаю я все, — несколько раздраженно ответил Зиновьев. — Так что, теперь меня убивать, что ли, за это?
Антон только хмыкнул.
— Так уж и убивать… Живи пока!
Подняв с травы отбитый кусок гнейсовой породы, Никита с интересом принялся рассматривать кристаллы. Длинные, ромбические, плотно припаянные гранями к гнейсовой поверхности, они не желали расставаться с материнской средой и слегка поблескивали изнутри манящим травянистым светом.
На первый взгляд они не представляли собой ювелирной ценности. Стеклянный блеск темно-зеленых граней особо не впечатлял. Следовало иметь немалый поисковый опыт и богатое воображение, чтобы понять, что имеешь дело с незаурядной вещью. Такие образчики как эти, безо всяких трещин и с необычайной прозрачностью, можно встретить только один раз в несколько лет, и то при невероятнейшей удаче, которая, — увы! — перепадает далеко не всякому."
