Подготовив зимовальную яму, и предварительно получив разрешение от администрации Режевского заказника, начинаем ездить, копать.
Дорога на Адуй в таком состоянии, что больше я по ней в этом году ехать не рискну (только на лыжах): недавно там прошёл какой-то вездеход/самосвал и сделал огромные глубокие колеи. Они, помноженные на частично замёрзшие лужи и снег, заставили адреналин большими дозами выплёскиваться в кровь. Такими, что приходилось останавливаться, чтобы унять разбушевавшееся сердце.
Во всём остальном отдохнули замечательно: красивый заснеженный лес, натопленная офицерская изба, яма...

Лесные дороги нынче, похоже, везде в таком состоянии. Земля под снегом ещё тёплая, и всяческие лесовозы устраивают кашу, которая сверху подмерзает.
В валенках ходить рано: под снегом сыро. Пошёл в воскресенье проведать свою "зимнюю" яму, в берцах, и изодрал их об обледеневший наст.
А в низинах снегу намело - местами по колено.

Роскошно копаете! Протопленная хата, борщ горячий.... Слюнки аж потекли!

А закопались-то по пегматиту?

В избе тепло и уютно.. Это когда не один. А когда один, да еще волки воют - неприятно.
Ares! Там одна неприятность быть может - вода.

По гнейсу. А внизу - "повод из смоляной сквари, а по бокам - желтик".

Елочки симпатичные
Саш, а перекрытие для ямы из чего делали? (кажется чуть ли не фольга)

Андрей, желтик это как?

Дима - это не перекрытие для ямы, это навес возле ямы. Сделан из шестов, перевязанных металлизированной плёнкой.
Яму тоже закрыли, только по другому.

Желтик - это по-горщицки "полевой шпат".

Печку поправили, навес у ямы сделали: даа, все по серьезному.

Вернулись с _KS после пятидневной работы на этой яме.
Отчёт чуть позже.

Планировал сделать обстоятельный отчёт, но в отсутствие камней это будет, на мой взгляд, как-то не слишком уместно. Ограничусь эмоциями и скромными промежуточными результатами.
Присоединив три дня к выходным, мы с _KS забросились в офицерскую избу, затащив туда наши скромные пожитки, воду и бензопилу, которая существенно облегчила жизнь добровольным отшельникам. Снега – много, очень много. Насторожили многочисленные следы разного зверья, частью (на тот момент!) оставшиеся не идентифицированными. Из тех, что удалось установить точно, присутствовали зайки, кабанчики, лоси и мышки. Морозный воздух, лопочущие что-то неугомонные птички, красивейшие виды Адуя с горы Хитников. Лепота...
Согласно полевому распорядку, в первый день предстояло заготовить дров для избы, расчистить яму и сделать пожог. В целом, план был выполнен. Справедливости ради надо сказать, что пожог мы сделали крайне неудачно и яма не прогрелась. Но всё это предстояло узнать завтра, а сегодня мы, закончив хлопоты, накрыли стол и славно поужинали, попутно выяснив, что оставили ножи дома. Рубили сёмгу топором.


Прибежала любопытная бурозубка, доедать упавший кусок колбасы.

Пролетела бабочка, сломав устоявшиеся с детства стереотипы и превратив зиму в лето.

Потом были планы, разговоры, полузабытые байки, потом, видимо, сон.
А утром началась такая знакомая и такая приятно-утомительная работа, что следующие два дня пролетели почти незаметно, оставив на теле отметины в виде синяков и царапин, закопченное от пожогов, обветренное лицо и несколько пар порванных перчаток.
Гнейс поддавался по миллиметру, и углубка проходила со скоростью 10 сантиметров в день.
Самым ярким впечатлением стали волки, кружившие вокруг избы и душераздирающий вой нескольких стай, начинавшийся после наступления темноты ближе к болоту.
Из избы выходили по двое и с топором. А когда, в предпоследний день, волк замаячил в сумерках между нами и избой, с ямы уходили, основательно прогрев бензопилу.
Вечером третьего дня сделали очень мощный пожог – горело так, что гнейс, выкидываемый из ямы, парил ещё сутки.

Тем же вечером сходили с дружественным визитом к новому егерю Семёнихи – Порубову Александру Евгеньевичу, инспектору минералогического заказника. Посидели за кружкой ароматного чая, отведали солений собственного приготовления, поговорили о камнях, ямах, истории русского государства…

Вернулись на место постоянной дислокации уже затемно. Сыграв несколько партий в домино, легли спать – завтра был последний рабочий день на яме, который следовало отметить особенно ударным трудом.
К бурозубке, тем временем, пришло полноценное подкрепление, и разноголосый концерт с писком, визгом, драками, шуршанием пакетов и грохотом кружек продолжался до самого утра.
В последний рабочий день на яме, вгрызались в отгоревший гнейс с особенным упорством. После обеда геология в шурфе стала меняться – гнейс резко осветлел и стал отходить пластами по нескольку сантиметров. Мы явно попали в ослабленную зону…
Ближе к вечеру клин, поставленный в очередную трещинку, после удара кувалдой зазвенел, запев такую долгожданную пегматитовую песню!


Мы «зашли» на жилу удивительно правильно, на мощном секущем пегматоиде, добравшись до заветного висячего бока через 2,5 метра крепкого гнейса. Счастью не было предела!
А вот дальше началось настоящее испытание – клинья звонко ругались, отскакивали и никак не хотели вскрывать крышку. За оставшиеся пару часов получилось пройти всего 3-4 сантиметра и то, не по всей площади шурфа.
Но зато теперь можно делать дальнейшие прогнозы. В следующий раз мы просто обязаны пройти зальбанд и выйти на кварц. Теперь пожог – это будет наше ВСЁ.
День выброски был занят приборкой, сборами, укрыванием ямы и прощанием с Адуем. На полчаса к нам пришёл trost, который успел в соседней с нашей ямкой добыть два небольших сереньких аметистика. Дружно посмеявшись над разницей в эффективности наших трудов, мы закинули рюки на плечи, подпёрли дверь нашего временного приюта и двинулись гуськом по уже проторенной тропинке обратно, в цивилизацию.

"...Прибежала любопытная бурозубка..."
А я таких там не встречал...

Классно

Пробежался по Адую. Осматривал места для работы, в корнях поваленных деревьев.В одном месте нашел кварчик, в другом пегматит. Летом определюсь. Небольшие зарисовки.