События, описываемые в этом рассказе, совершенно реальные. Я просто пересказал, как оно тогда было.
ГРАЖДАНКА В СЕРОЙ ШУБКЕ


Где-то к середине января начинаешь звереть: полуметровый слой снега укрыл всё на свете, и выбраться за камнями нет никакой возможности.
Даже если взять большую лопату и выкинуть кубометр-другой этого белого безмолвия из разрабатываемой копи, то без отбойного молотка не обойтись, потому что земля промерзает к этому времени почти на метр. А, может, и больше, если снег выпал поздно и мороз пробрался глубоко.
Для любителя камня- это мёртвый сезон, депрессия и мучительно долгое ожидание весны. А если ещё учесть, что в те уже далёкие времена все мы не были обременены семейными заботами, да к тому же проживали в общаге, то зимними выходными днями- хоть волком вой .
А потому наша компания однажды осенью собралась на ближайшем месторождении (аметист плохонький, правда, но щёточки ничего так попадаются)-и дружно забабахали мы там яму почти двухметровой глубины, вплоть до монолита, врубаться в который сходу невозможно. Но этого и не требовалось, эта работа была заранее заложена именно на тот мёртвый зимний сезон, когда руки чешутся по каёлке, а душа требует общения с камнем.
Перед наступлением холодов яму перекрыли жердями, набросив сверху полиэтилен и забросав лапником. Выпавший снег укрыл сооружение толстым покрывалом, заровняв все следы пребывания людей. Получилась этакая ловушка для слонопотама, в которую сдуру мог бы провалиться какой-нибудь прохожий, да только никакие прохожие в том глухом уголке леса не прохаживаются, так что в этом смысле можно было не волноваться. А лоси и прочая лесная живность обходят подобные подозрительные места за несколько метров (судя по следам, один из лосей так и сделал).
«Берлога» получилась достаточно уютная. И теперь с начала зимы по двое-трое из нашей компании проводили свои выходные на оборудованном «рабочем месте». Больше трёх туда разом не помещалось, иначе мешали бы друг другу работать, особенно при заколачивании клиньев большой кувалдой. Да и не набиралось по разным причинам одновременно больше трёх.
Пришлось обзавестись широкими лыжами- снега в ту зиму выпало много, и брести несколько километров по сугробам не улыбалось никому. Выходить приходилось в утренние сумерки, а возвращаться в полной темноте. Очень уж короток световой день в эти месяцы.
Освещением, а заодно и отоплением в яме были стеариновые свечи. Их пламени вполне хватало для обогрева «подземелья», ну, и дыхание разгорячённых работой «шахтёров» добавляло температуры в этом так сказать помещении.
Время от времени выбирались на поверхность- глотнуть свежего воздуха (свечи сжирали кислород) и водки (ноги мёрзли даже в «тепличных» условиях отапливаемого подземелья).
Однажды солнечным морозным январским днём наш Толик обратил внимание на любопытную белку, которая крутилась на ветках сосны прямо над нашей ямой:
-Ха, ещё один любитель камня! В шубе! Эй, гражданочка, идите сюда, берите каёлку, помогайте!
-Может, она просто пожрать хочет?- усомнился Никола. В ту зиму то ли морозы были очень уж сильные, то ли действительно корма в лесу было мало, только шустрые белки буквально оккупировали наш городишко, поселившись даже в аллее на привокзальной площади.
Эта белка в роскошной зимней серой шубке действительно разглядывала нашу скромную закусь: банку с заледеневшей килькой, плавленые сырки и краюху «чусовского».
-Проверим- сказал я и бросил в белку кусочком сыра . Угощение, не долетев до ветки, упало в снег. Белка сердито зацокала и запрыгнула повыше.
-Да ну её! -буркнул Никола. И мы полезли на свои рабочие места. К вечеру кусочек сыра исчез. Впрочем, его вполне могло занести снегом- дул сильный ветер. А могли и какие-нибудь птички скушать. Фиг его знает.
Но именно в этот день кварцевые проводнички в яме стали подавать надежды: появились первые жеодки с мелкими пока кристаллами аметиста.

Так с тех пор и повелось. Выбираясь на перекур (в яме не курили ), мы обязательно видели нашу подругу в серой шубке. Она то прыгала по ветвям огромной сосны, что нависала над копью, то прилетала откуда-то из глубины леса и, свесившись вниз головой, соскальзывала по стволу на снег: приносить по пригоршне орехов стало для нас правилом хорошего тона по отношению к даме.
С каждой новой вылазкой перспективы на аметист всё больше обнадёживали. Вот уже и щётки пошли неплохие, и цвет у кристаллов погустел, и отдельные индивидуумы стали попадаться- да всё крупнее, чище и прозрачнее. Мы потирали руки в предвкушении «во-от таких» аметистов, чудных размеров и изумительной сохранности . К середине февраля закопались метра уже на четыре, чего летом было сделать невозможно : вода из соседнего болота просачивалась в разработки, и откачивать её нужно было непрерывно. Зимой проблема с затоплением отпала, зато с утра мороз чувствовался и под этой так сказать крышей , и замёрзшие кристаллики влаги на камнях сбивали с толку- очень уж смахивали на щётки хрусталя, правда, пока пальцем по ним не проведёшь...

В тот мартовский день снег валил с раннего утра. Огромные хлопья, мешая друг другу падать, сыпались и сыпались с белого неба. Видимость-ноль. Сразу же завалило и с трудом пробитую лыжню, и сами лыжи, сброшенные у ямы. Разгребли вход, прикрытый фанеркой, влезли и снова задраили люк. Потолок угрожающе провис под тяжестью навалившего снега.
Принялись за работу.
И тут как грохнуло над нашими головами! Мы охренели от неожиданности.
Звук выстрела слегка приглушился толщей снега, зато крыша крякнула и просела: с веток сосны на неё ухнули килограммы навалившей снежной массы.
-Эт-то что ещё за...? -и мы, толкая друг друга полезли наверх. Щурясь от яркого солнышка (снегопад прекратился, оказывается), и нещадно ругаясь, выбрались на поверхность и уставились на гребень отвала, занесённого снегом.
Там, вытаращив глаза, в неловкой позе замер на месте пожилой мужик с ружьём в руках. Открыв рот, он с изумлением смотрел, как из под белого снежного покрывала, из какой-то грязной норы вылазят какие-то мужики в заляпанной глиной рваной одёжке , со злыми перекошенными физиономиями и с шанцевым инструментом наперевес.
О белке, в которую стрелял, он моментально забыл.
А та, видимо опасаясь выстрела вдогон, улепётывала по деревьям, стряхивая вниз лавины снега (это я успел заметить).
Обалдевший от увиденного, охотник сначала неуклюже попятился на лыжах, потом судорожно развернулся и, закинув ружьё через плечо, заспешил прочь от этого странного места.
Больше его мы не видели.
Но не видели мы больше здесь и нашу гражданку в серой шубке. Она навсегда покинула место, ставшее для неё таким неожиданно опасным.
А через неделю пошли наши перспективные жилки на убыль. Не то что аметисты, проводнички буквально растворились в зеленоватой вмещающей породе.
В апреле первые ручейки заструились в нашу яму и работать в ней стало невозможно. Потом талая вода пошла валом, и вначале рыхлая порода с отвалов поползла по стенкам копи, а потом и целые глыбы стали отрываться с бортов и тяжело плюхаться в воду. К лету всё было кончено.


Нашу копь можно найти и сегодня, правда существует она уже в виде малоприметной полузаплывшей ямы. Яму периодически пытаются раскапывать нынешние любители камня, пытаясь вновь выйти на аметистовые жилы. Но ничего хорошего из этого пока у них не вышло. Камень, как говорят, куда-то «ушёл». Так же, как ушла от нас куда-то маленькая гражданка в серой шубке. Может, это просто совпадение. А, может, и не совпадение вовсе. Фиг его знает.

Октябрь 2009 г.

Хороший рассказ, Серый! Спасибо! Хоть и не та копь, но прицеплю фото, все ж в тему.

Фотографии копи той поры, о которой идёт речь в рассказе, не сохранились, к сожалению. Хотя снимали тогда конечно эту экзотику на чёрно - белую плёнку.
А вот более поздние съёмки есть. Это октябрь 2006 года. Ходил по лесу и увидел, как юные геологи с преподавателями эту копь расчищают. Ну, я и сделал несколько снимков.
Яма к этому времени здорово оплыла, правда на одной стороне сохранились остатки крепления борта.