С удовольствием прочитал очерк "Любителям камня посвящается". Спасибо авторам. Примерно в эти же годы я жил в Челябинске и так же посещал кружок юных геологов во дворце пионеров. Так же собирал коллекцию, выезжал летом на работу с геологической партией, посещал Ильмены и другие замечательные места. С тех пор много утекло воды, но при воспоминании о тех днях по душе бежит тёплая ностальгическая волна. Под её влиянием набросал для себя и друзей нескоько очерков. Потом туда добавились воспоминания о других более поздних путешествиях. Потом эти рассказы попались на глаза хорошим людям,которые предложили и помогли издать книжку "Кристаллы времени". Предлагаю вниманию один из очерков. Может быть понравится.




Машина катилась в город. Давно уже закончились горы. За окном мелькали чистые берёзовые леса с короткой, словно постриженной травой, раздвигаемые порой озёрной гладью. Пашка клевал носом – усталость брала своё. Несмотря ни на что, в свои двенадцать лет он уже покорил Откликной гребень. А что было у меня в двенадцать лет? Сразу и не сообразишь. Я считаю на пальцах классы и годы. Получается, что в Пашкином возрасте у меня ещё не было ничего похожего. Был пионерский лагерь в сосновом лесу на берегу Елового озера, кручи гранитных валунов по его берегам, волшебные огоньки светлячков в траве под пологом ночного леса. А в непостижимо прозрачной воде обитали полосатые бездельники окуни и труженики глубин раки, огромные, с клешнями длиной в детскую ладонь. Неподалёку в ивовом кустарнике струился медленный прозрачный ручей. Он брал начало где-то в загадочной стране, о существовании которой не подозревали взрослые. Страна была скрыта густыми зарослями малины и крапивы, и злые комары охраняли туда дорогу. О её чудесах рассказывали крохотные изумрудно-бронзовые жучки, прятавшиеся в лопухах по берегам ручья. А мерцание золотых искр слюды над жёлтым песком говорило о несметных сокровищах, скрытых за этим зачарованным занавесом. Были ещё огромный синий глобус с жёлто-зелёными пятнами континентов и жёлтые тома детской энциклопедии с картой звёздного неба и литографиями земных сокровищ: аметистов, бериллов, корундов. Сокровища пока ещё пахли бумагой и типографской краской, но от этого глобуса с его стрелками течений и маршрутами Колумба и Магеллана, от страниц детской энциклопедии, от берегов Елового озера начался долгий путь длиной в жизнь, ведущий к этой стране, чарующей и манящей, но вечно ускользающей, тающей в воздухе, лишь только почудится, что достиг её.
Память летит дальше по страницам детства. Дорожка плавательного бассейна. Хлорка режет глаза. От бесчисленных кувырков-поворотов кружится голова. Нет сил плыть. Надо! Кроль, брасс, дельфин… Кусок пенопласта. Теперь одни руки… Одни ноги… Ура, всё! Впервые нам можно на вышку. Все прыгают с трёх метров, некоторые с пяти. Выше, ещё выше… Десять метров – выше всех. Ужас! Ноги окаменели. Я не могу… Надо спускаться. Злорадные рожи внизу. Стыдно… Бесконечный полёт. Когда же это кончится! Жуткий удар об воду, отбиты пятки, грудь… Счастье! Урок на всю жизнь: когда страшно и оставляет мужество, надо быстрее оттолкнуться, чтобы не было дороги назад.
Ряды деревянных витрин во Дворце пионеров. В них сокровища, которые уже не пахнут бумагой и краской. Они – настоящие, но как бы оторваны от земли и существуют сами по себе. Кто и когда принёс их сюда, неизвестно. Братство юных геологов.
- Откуда это?
- Из Ильмен.
- А ты был там?
- Конечно, много раз.
Подумать только! Они были там, а меня никогда ещё не вывозили дальше Елового озера. С каждым днём солнце светит всё дольше. С земли медленно сходит снег. Наступает долгожданный май. В субботу мы едем в Ильмены. Дома не принимают мою затею всерьёз, хотя мне уже почти четырнадцать лет. Шесть утра. Все в доме спят. Я потихоньку встаю, одеваюсь, хочу выйти. Электричка в семь. Поднимается переполох. Меня не пускают. Слёзы, обида, горечь… День за днём натянутость и отчуждение в семье. Проходит неделя и уже никто не смеет удерживать меня.
Электричка летит между двух озёр: слева – огромный Чебаркуль, справа – так хорошо знакомое Еловое. Всё ближе горы, которые я раньше видел лишь в синей дымке на горизонте. Всё чаще за окном мелькают скальные стены с жёлтыми прочерками подснежников – сон-травы. Надо же! Подснежники, столь редкие вблизи города, здесь покрывают целые поляны и растут даже на камнях! Заветный полустанок. Мы спрыгиваем на настил платформы, и электричка уносится прочь. Мы в другой вселенной. Аромат весны дурманит голову. Но до цели ещё очень далеко: надо пройти пять километров по торфянику. Юные сталкеры, мы крадёмся по плоской сырой равнине, огибая ямы, перепрыгивая траншеи, заполненные тёмной прозрачной водой. Не дай бог попасться леснику! Тогда прощай, путешествие: вход-въезд в заповедник категорически запрещён. Об этом предупреждает щит на полустанке. Удивительно, как русский язык отражает особенности национального характера. Казалось бы, или «запрещено», или «разрешено» - третьего не дано. Тем не менее, ещё существуют: «строго запрещено», поскольку всё равно «будут», и как крайняя степень – «категорически запрещено!» В нашем случае это тоже не действует. Гряда гор придвигается всё ближе. Мы перепрыгиваем через ручей, именуемый речкой Черемшанкой, и прячемся под сенью сосен. Медленно поднимаемся вверх по склону. Весь этот массив сложен горной породой, внешне похожей на гранит, но в химическом отношении противоположной ему, как щёлочь кислоте. Во многих местах его прорезают более молодые жилы, наполненные замечательными кристаллами циркона и других редких минералов. Здесь по лесу рассыпано множество старинных копей, заложенных сто с лишним лет назад. Мы начинаем разработки: молотками взрыхляем жухлые сосновые иглы, покрывающие отвалы, извлекаем каменные обломки, внимательно их осматриваем. Иногда с их матовой поверхности сверкнёт своими яркими гранями кристалл циркона, настолько совершенный, что кажется, он только что вышел из под станка огранщика. Когда-то в геологически древние времена он первым выделился из расплава остывающей магмы, и ничто не мешало его росту. Ювелиры называют циркон гиацинтом и очень ценят за глубокий цвет всех оттенков мёда. Настоящие драгоценные экземпляры встречаются редко. Нам они не попадаются вовсе, но совершенство граней всё равно поражает воображение. Алчно набиваем свои кубышки. По лесу разносится предательский стук молотков, но ничего не поделаешь. Тут уже повезёт – не повезёт.
График продуман точно. Пора в обратную дорогу, чтобы успеть на электричку. На торфянике удача изменяет нам. Слышится резкий окрик: «Стой!» Скорее бежать... Раздаётся выстрел в воздух. Мы ускоряем бег. Всё же остановиться приходится: нас догоняет здоровенная лайка, ложится поодаль и весело смотрит на нас, высунув язык. Появляется строгий и сердитый лесник. Наше враньё на него не действует, и он начинает вытряхивать рюкзаки. «А, цирконы!» - злорадно говорит он, наконец, и наши сокровища исчезают в его кармане. Мы ограблены и морально убиты. Тягостное молчание в электричке. Женька достаёт из кармана коробочку, протягивает мне.
- Я всегда делю добычу на две части – жизнь научила, – говорит он. – Возьми себе, у меня их и так много.
Жизнь не так ужасна, как порой кажется.

Снова весна, только я уже на два года старше. Снова Ильмены зовут меня к себе. У нас задуман сумасшедший поход в такие глубины, куда ещё не проникала нога сталкера, по крайней мере, нам ничего не известно о таких попытках. У нас есть калька с засекреченной карты. На ней обозначены просеки, номера кварталов, ручьи и, самое главное, таинственные копи. Район, куда мы стремимся, находится так далеко, что дневной вылазкой не обойтись. Это настоящая маленькая экспедиция, и мы готовимся к ней со всей тщательностью, на которую способны, то-есть берём побольше продуктов и байковое одеяло для ночлега. Никаких палаток и спальников из страха лишиться их при встрече с лесником.
К одиннадцати утра мы преодолеваем торфяник и Черемшанку. Дальше начинаются неизведанные места. Главный ориентир – просека, уходящая по склону хребта прямо на север. Через каждый километр – пересечения с поперечными просеками. На этих перекрёстках должны стоять квартальные столбы, по которым мы будем ориентироваться в своём продвижении. Кроме того, в самой «земле обетованной» есть ещё три приметных ручья, между которыми и рассыпаны копи.
Как всегда бывает в подобных предприятиях, события довольно скоро начинают развиваться не по намеченному сценарию. Просека оказывается завалена буреломом. Мы то и дело вынуждены оставлять её, чтобы обойти очередное препятствие. После этого найти снова узкий просвет между деревьями становится всё труднее и труднее. Наконец, мы окончательно теряем путеводную нить и оказываемся в трудно проходимом девственном лесу. Теперь единственным ориентиром для нас становится направление склона – Ильменский хребет, как и все Уральские горы, вытянут строго с юга на север. Долгие часы через камни и лесные завалы мы продвигаемся вперёд, периодически вспугивая глухарей с оленями и до смерти пугаясь треска веток под их крыльями и копытами. Вполне возможно, что мы уже значительно отклонились к западу или востоку и вышли за пределы нашего клочка карты. Теперь вся надежда на первый из трёх ручьёв – Савельев Лог.
В кронах сосен начинает таять свет дня. Где мы? Может быть мы уже давно пересекли заветные ручьи, забравшись выше истока. Мы уже не раз перебирались через подозрительные балочки. Не может быть, чтобы мы двигались так медленно. Начинаем выдвигать самые фантастические предположения относительно нашего местоположения и, конечно, не приходим к единому мнению. Сумерки начинают сгущаться прямо на глазах. Отчаяние надвигается на нас. Мы на грани того, чтобы сломаться и повернуть назад. И когда надежда почти потеряна, спереди сквозь темноту до нас доносится едва слышный спасительный шум воды. Ещё никогда в жизни у меня так сильно не колотилось сердце. Это был голос той самой зачарованной страны, о которой в раннем детстве шептали листья ивняка над прозрачным ручьём и букашки в лопухах по его берегам. Он звал нас так ласково и властно, что ноги сами собой перешли на бег. В сильном возбуждении, постоянно спотыкаясь и падая, мы преодолели последние метры. Я кубарем скатился по склону через плешь нестаявшего снега и приник к чистой холодной воде. Я пил и не мог напиться. Шум ручья заглушал всё. В ушах звучала только эта музыка счастья, и само время остановилось. Наконец, я утолил жажду и поднялся на ноги. Что-то изменилось вокруг. Всё, вроде бы, осталось по-прежнему: тёмный лес в последних проблесках сумерек, ручей и его шум. Но теперь это была уже не музыка, а просто шум воды. Волшебная страна ненадолго приоткрыла для меня свою дверь и на минуту пустила к себе. Но теперь мы снова были на Земле, и надо было думать, что делать дальше. А дальше надо было устраивать ночлег.
Уже в полной темноте мы нарвали большую кучу сосновых веточек, устроили себе ложе, улеглись на него, тесно прижавшись друг к другу, и укрылись единственным одеялом. О костре не могло быть и речи. Ещё долго шумели и скрипели сосны над нами, а потом заморосил дождь. Полиэтилен захватить никто не догадался, и мы лежали и дрожали под мокрым одеялом и считали секунды этой бесконечной ночи. Иногда неподалёку в темноте раздавался треск сучьев под чьими-то тяжёлыми шагами. Поначалу мы вскакивали, сжимая в руках молотки и единственный топорик, в ужасе таращили глаза на светящийся гнилой пень неподалёку, но потом привыкли. Ближе к утру дождь прекратился, но до самого рассвета ветер ронял на нас с ветвей капли, каждая из которых равнялась десяти предыдущим. Как тот полёт с вышки, ночь казалась вечной, но всё на свете имеет свой конец, закончилась и она.
Утро нового дня встретило нас чистым голубым небом. Мы выжали одеяло, позавтракали и стали держать совет. Никто не хотел ещё одной такой же ночёвки. Решено было посвятить поискам несколько часов и вернуться назад к последней электричке. Первая же найденная копь с совершенно нетронутыми отвалами дала нам цирконы такой величины, о каких мы и мечтать не могли на Черемшанке, но хотелось исследовать как можно больше, и мы не стали задерживаться на ней. Через полчаса, как и рассчитывали, мы вышли на Герасимов Ключ – следующий из трёх ручьёв. Здесь нашим глазам предстала фантастическая картина. Вместо воды по его руслу «текли» небольшие мшистые валуны. Они лежали одним уровнем от берега до берега. Где-то глубоко под ними тихонько журчала вода. Каменная река делала излучины, огибая склоны увалов, а в одном месте образовался настоящий «водопад». Время окаменело здесь. Так в кино вдруг неожиданно останавливается кадр и – замирают машины на улицах, падающие предметы в воздухе, волны на морской поверхности. И только мы, как волшебники, неподвластные времени, двигались в этом застывшем мире, перебрались на противоположный берег и, углубившись в лес, покинули заколдованное место.
Следующие несколько часов пролетели очень быстро. Мы нашли то, что искали. Копи встречались большие и маленькие, щедрые и скупые. Много лет к их отвалам не прикасалась рука искателя. И везде были цирконы, крупные и мелкие, чистые и не очень. А потом попалась большая заваленная выработка с вмурованным в поперечные стены бревном, и пошли на ней кристаллы хоть мелкие и немногочисленные, но совершенно прозрачные, странной удлинённой формы. Здесь мы задержались. И вот, когда уже надо было трогаться в обратный путь, из мешанины земли и щебня вывалился камень, с которого сверкнул своими зеркальными гранями сгусток солнечного тепла – настоящий крупный сочный гиацинт, подарок из той сказочной страны снов и счастья, чтобы знал и помнил: не почудилась она тогда в сумерках у Савельева Лога под шум ручья и сосен. Она существует и когда-нибудь обязательно ещё откроет свою дверь. Много лет прошло с тех пор, но и теперь я часто слышу этот шум вешней воды, далёкий и близкий, как маяк в черноте ночи. Через годы он по-прежнему зовёт меня к себе, и в такие минуты мне становится хорошо и немного грустно.

Сергей, это великолепно! Нет слов!
А где можно достать книгу?..

Понравилось. Очень! Спасибо

В москве она продаётся в музее "Самоцветы" на ул. Народного ополчения. В Екатеринбурге, кажется,
есть в краеведческом музее и геологическом на Хохрякова. На обложке - парусный кораблик, поскольку морская тема тоже присутствует.

Помню, мне в детстве покоя не давали мысли о том, что где-то на солнечной опушке есть укромный родничок, в котором лежат хрусталики. Надо бросать всё и искать родник, а тут школа какая-то!

Да, робятко, мы все с вами продолжаем верить в то, что сказка есть. Мы все остаемся маленькими мальчиками и девочками, которые хотят луну.

Но я вам скажу: ОНА - ЕСТЬ!!!

Не просто ЕСТЬ. Её можно потрогать, достаточно только протянуть руку...

С удовольствием прочитал. Очень понравилось. Если попадется в продаже, обязательно куплю Вашу книгу.
Спасибо, Сергей!

Спасибо Сергей! Написано красиво и сильно!