БЕЗ ИМЕНИ.

Закружило на Урале, завьюжило.
Январь взялся за дело неожиданно круто, и уже к Рождеству снега намело так, что у нерадивых хозяев трещал на крышах шифер. Небольшую покосившуюся избу на северной окраине Южаковой засыпало снегом по самые окна, и выглядела она смешно и нелепо, как забытый кем–то инопланетный корабль.
Жилой дух выдавали только струйка сизого дыма из печной трубы, да тонкая, натоптанная от крыльца, дорожка среди исполинских сугробов.
Хозяин, высокий коренастый мужчина появился в деревне давно, лет десять назад, заняв брошенное и полусгнившее подворье. С его обстоятельной, кержацкой наружностью никак не вязались широкое скуластое лицо и голубые, по-детски наивные глаза. Куда бы он ни шёл, всюду по пятам вприпрыжку бежала кошка: грязная, всклокоченная, но довольная собой и жизнью. Кошку звали Василиса. По утрам на всю деревню раздавался громкий бас:
-Василиса, домой! Ты жива ещё, скотина?
Кошка в любые холода ночевала на улице, следуя каким-то своим, странным кошачьим принципам.
Имени хозяина избы не знал никто.
На подобные вопросы он всегда хмурился и замыкался, однажды отрезав: не ты имя давал, не тебе и спрашивать! Семён, признанный деревенский староста, только покрутил пальцем у виска, но с расспросами больше не лез.
Называли его просто – Костыль. Прозвище приклеилось намертво: то ли из-за врождённой хромоты, то ли из-за любимой, повторяемой постоянно фразы: однако, костылять отсель надобно…
Костыль любил камень. Но любовь его была странная: иногда, найдя хрустальную галю, он мог подолгу сидеть возле крыльца, задумчиво перекатывая её в крепких ладонях и вглядываясь на просвет в матовую поверхность, а иногда пропивал случайный фарт в одночасье, даже не успев отмыть образец от глины, выменивая его на бутылку белой.
Деревенские, привыкшие к тяжёлой работе посмеивались: Костыль, идя за камнем, никогда не брал с собой лопату. Кайло да небольшая отвёртка были единственным орудием добычи.
Халявщиком Костыль не был, зарабатывая на жизнь не только скудными находками в старых отвалах, но и помогая односельчанам в уборке урожая, строительстве, любой грязной работе. А вот лопатой махать не умел и брал камень исключительно сверху, часами лёжа на боку в старом штреке или на отвале, лениво ковыряя его отвёрткой. Особенно любил он аметисты. Густо-фиолетовые, с Ватихи и Тальяна, ярко-розовые Озерного или серые Адуйские они навсегда завладели его сердцем, заставляя возвращаться на эти копи снова и снова. Не чурался он и новых мест, особенно, если были они недалеко от деревни.
Обладал Костыль одним замечательным и редким качеством – умел слушать. Не жадный от природы, он мог поднести стаканчик любому, кто был готов рассказать про камни, бытие горщиков или поведать байки, доставшиеся в наследство от предков. Раньше-то в Южаковой в каждом дворе камнями занимались: кто добывал, кто гранил, кто скупал да на ярмарки ездил.… Много историй осталось.
Так случилось и в тот раз. Дед Матвей, колоритный забулдыга, не упустил случая опохмелиться, подкатив к Костылю в сельпо и горячо зашептал на ухо, коверкая слова:
-Слышь, чо расскажу, горник… Мне Фёкла Степановна из Бызово давеча повестила про копь одну.… У её сына там корова ноги переломала в прошлом году.… Знамо дело – копь-то богатая была! Прям в куче, где бурёнка копытом прошлась, камешок выпал приятственный. Ну, да ты такие Никифору намедни предлагал. В Сарафаннице взял которые-то…
Костыль, до этого момента слушавший пройдоху вполуха вдруг встрепенулся, заёрзал от предчувствия удачи, седьмым чутьём хитника определив: правда!
Взяв две поллитры, он повёл Матвея домой. До утра лился рассказ, и чем прозрачнее становилось в холодной избе, чем больше наливалось в стаканы и чем меньше плескалось в банке прошлогодних солёных огурцов, тем отчётливее проявлялась в красном углу фигура девочки, сулящая, по словам бессвязно бормочущего Матвея, единственно – фарт.

Продолжение в книге "Живень. Самоцветные байки"

Да вот, прочитал...Сижу...осмысливаю, как ответить...За живое берут твои рассказы, что-то из души поднимается. Спасибо тебе, Gem, большое спасибо! Как наяву всё увидел...

Спасибо большое за отзыв! Я позже фото этих аметистов выложу.
И копь есть такая, и камни, сам доставал из отвала. Да вот только лежали они там ну очень кучно, как нарочно оставленные.
Была ли девочка?
Кто его знает )

Хорошо, с душой (только одно слово ухо режет в рассказе - зольбанд).
P.S.Токма давай следующий немного хотя-бы повеселее, а то так всех хитников в рассказах угробишь. А кто камень брать будет?

Весёлое - хохмы ради только - а такое больше цепляет.

Да я не про веселое, а про повеселее. Копачей жалко

Ну да, жалко - лихо Gem всех в расход пускает.Ничего, надеюсь, в следующий раз будет что-нить более оптимистичное.

Первое спасибо Гемму.
Все ожидаю, когда вы более свободным станете.
согласен с Лешим, зельбанду есть, если не ошибаюсь,поздно уже, хороший синоним "тощак"
да не Гемм хиту гробит, гора забирает, но ничего "бабы новых нарожают"

Да я уж и сам задумался, что вроде надо кого-нить с фартом оставить - есть у меня такие случаи в загашнике.
А Костыль - так кто сказал, что он умер? Физически - вряд-ли.

а кто сказал, что гора человека целиком забирает.
Она гурмэ, то мозги высушит, то душу вынет.

Вообще-то правильнее -ЗАЛЬБАНД
(нем. Sahlband), боковая поверхность, отделяющая жилу от вмещающих горн. пород; иногда оруденелые части вмещающих пород, смежные с жилами.
(Большой Российский энциклопедический словарь)
P.S. Любимое словечко Михайлова Коли из г. Пласт.

Абсолютно правильное утверждение.