На Министерских ямах (2008)

Уже несколько лет меня не покидает всеобъемлющее чувство любви к турмалинам. Именно к турмалинам – полихромным, розовым, зелёным.… Даже шерл порой вызывает прилив непонятной эйфории, - хотя, что в нём такого притягательного? Уголь и уголь…
Наверное, правы те люди, которые верят в «свои» камни, камни-талисманы…
Именно поэтому в очередные выходные дни было принято решение ехать в сторону деревень Южакова, Сарапулки, Сартакова. Искать давно будоражащую мой мозг копь розовых турмалинов – Министерские ямы, разрабатывающиеся уже третий век. Именно оттуда происходят великолепные образцы рубеллитов, кристаллы и шарообразные сростки с родицитом, украшающие все известные музеи мира. Конечно, я понимал, что чудес не бывает – за такой срок копи наверняка заросли лесом, и понять, где отвалы, а где ямы будет проблематично, как и найти саму копь….
Предпосылками для поездки была также информация из описания этих копей:
«По-видимому, однако, главный и лучший камень в старое время шел не из коренных пород, а из покрывавших их бурых глин — элювиальных продуктов разрушения змеевика и пегматита. Так, в 1810 г. очень хорошие находки были сделаны в рытвине, прорытой дождевыми водами, и камни выбирали просто руками, перебирая и перетирая красно-бурую глину».
Таким образом, был мизерный шанс найти именно россыпное месторождение.
Мои Челябинские друзья решили не ловить журавлей, а довольствоваться гарантированной синицей – они направили свои стопы в Верхнюю Санарку (Челябинская область), промывать экскаваторный задир с аквамаринами. Там, когда-то, Сергей намыл лучшие из виденных мной аквамаринов: порядка пятидесяти камней, некоторые до десяти сантиметров, идеального качества. Там же были найдены и другие камни – двухголовочные дымчаки по шестьдесят сантиметров и ведро аметистов.
Проснулся я рано, взял карты с нанесёнными на них координатами копей, и в семь утра был уже в Южакова.
Я почти безошибочно выехал к искомому месту – за опушкой уже просматривалось нужное поле, когда я на радостях не справился с управлением десятой модели ВАЗа и прыгнул в лужу. Полметра воды, на дне грязь, на поверхности толстая корка льда.… Помучив машину с час, плюнул на это бесполезное занятие и пошёл искать копи.
И нашёл! Они представляли собой рощицу посреди поля, с огромной ямой, на дне которой был знаменитый шурф Китаева, и тонны отвальной породы.
Ткнувшись в несколько мест, увидел маленькую ямку в отвале, рядом с которой лежали многообещающие шпаты с небольшими кристаллами слюды и кварца.
Первый же удар киркой в борт отвалил небольшой камень, он был в вязкой глине, и рассмотреть его было практически невозможно: пришлось снимать перчатку и протирать.
А потом я стоял и не мог поверить своим глазам.… Под глиной был великолепный штуф с тремя кристаллами рубеллита на полевом шпате! Меня трясло как в лихорадке, я метался по отвалам, не зная, с кем поделиться своей радостью. В итоге, просто заорал нечеловеческим голосом в надежде, что окрестное зверьё уж точно меня услышит. Вспорхнувшая невдалеке птичья мелочь продемонстрировала полную солидарность и поспешила вон из рощицы, в чистое поле.
Итак, что мы имеем в активе? Один удар киркой и один штуф рубеллитов. В пассиве – застрявшая наглухо машина и ближайшая деревня без тракторов в трёх километрах лесом.
Я, конечно же, выбрал актив – и два часа как безумный махал киркой и лопатой, затерев до дыр обе перчатки. В итоге – ещё один маленький кристаллик рубеллита на шпате и бесконечное удовольствие от работы в лесной тишине.
Но пора было возвращаться к машине – смеркалось.
Только очутившись в салоне, понял всю беспросветность своего положения – к тому времени были сломаны оба домкрата, ободран весь забор у близлежащего старого кладбища, машина фырчала и не ехала, да к тому же, вовремя выявленный на приборной панели клещ, пойманный в попытке спастись бегством, упал с пальца прямиком в рулевую колонку. Я сидел и расслаблялся, представляя грядущую ночёвку в машине с голодным клещом в руле и отсутствием сотовой связи в радиусе нескольких километров.
Но фарт второй раз за день повернулся ко мне лицом: решив последний раз попытать счастья, я нажал на газ и… машина поехала. Просто взяла и поехала. И выехала! Я смотался за оставленным на ямах инструментом, покидал всё в багажник, как пришлось, и взял курс домой. Приехал уже в глубоких сумерках, застав мечущихся по дому, обеспокоенных моим отсутствием родственников. Засыпал под недовольное ворчание с их стороны, с блаженной улыбкой – ведь душой я был всё там же, на старинной копи, хранящей не только свою великую историю, но и великолепные камни в заросших сосёнками отвалах…
История эта, как ни странно, имеет продолжение.
Наслушавшись моих восторженных речей о несметном количестве турмалинов на Министерских ямах, Серёжа и Андрей решили восстановить статус-кво и в очередные свободные от цивилизации выходные, в сопровождении «знатока», т.е. меня и моего шурина Володи, нагрянули к Хозяйке тех мест в гости.
Приехали на ямы уже в сумерках, немного пошатались по отвалам, пофотографировали и пошли искать место для ночлега. В итоге, остановились метрах в ста от рощи с копями, почти на опушке леса. Когда-то здесь был лесной низовой пожар и, поэтому, дров хватало с избытком.
Разбили лагерь, поужинали, обменялись подарками и пошли провожать Володю – дорога была на редкость коварна: я помнил это ещё по первому своему посещению этих мест. И не напрасно – надсадно фыркнув и обиженно застонав, родной брат моей десятки увяз в поле.
Далее всё было по отработанному сценарию: ветки под колёса, лопата, мат и бегающий вокруг Серёжа с фотоаппаратом, снимающий для истории наши потуги, за что был ласково покрыт непечатными словами и насильно обращён в работу.
К тому времени, когда уральская грязь уступила нам, стало совсем темно. Помахав Володе на прощание, мы вернулись в расположение. Потом говорили, снова ужинали, потом строили планы, ужинали, травили байки, ужинали, потом не помню.
…Майское утро встретило пролетающим снегом и холодным костровищем.
Часы показывали неприлично позднее время – пора за работу!
Пачкали инструмент часа четыре: за это время нашли только два небольших образца, гораздо хуже моего первого, побывали в шурфе, сделали серию снимков из цикла «я с кайлом», «я и отвалы», «отвалы и я» и начали усиленно думать.…
Как говорится в известном изречении, «дурная голова ногам покоя не даёт».
В шести километрах западнее, на берегу реки Ямбарка, привольно расположилась обычная среднеуральская деревенька Бызово, с обычным для каждой среднеуральской деревни месторождением самоцветов.
Знаменита Бызово, прежде всего, своими корундами в двухстах метрах от околицы – образцы в виде эффектных штуфов есть во многих музеях мира, в том числе и музее Ферсмана.
Подумано – сделано. Провиант сложен в рюкзак, костёр затушен, через плечо – фляга с мокрым горючим, инструмент в руках, фотоаппараты на шее.… Одного не учли – состояния дороги. Вернее, её полнейшего отсутствия. Первые же два километра шли час: рекультивированное мелиораторами болото с канавами и заросли ивы. Выползли, скинули поклажу, полежали, поохали….
А впереди – ещё две трети пути!
В общем, до места мы добрались за час до планируемого отправления обратно, попутно ошибившись азимутом и сделав километровый крюк.
Картина месторождения умиляла: небольшая, уютная деревня, плавные струи Ямбарки и ручья, в неё впадающего и отличная копь, заваленная мусором доверху. Всю неземную красоту венчал заросший наглухо отвал с уже знакомой нам и такой родной ивой.
Побегав вокруг по лесу больше для самоуспокоения, мы пошли в деревню договариваться о транспорте, поскольку при одной мысли об обратной дороге тело стремилось принять устойчивое горизонтальное положение.
Транспорт нашли практически сразу и с ветерком доехали почти до самой стоянки.
Далее всё повторилось: костёр, ужин, разговоры…
Собственно, именно разговоры на природе, общение и являются ключевым фактором наших совместных поездок. Находки образцов – они эпизодичны и только подливают масла в огонь неуспокоенных душ, но что-то неуловимо-тонкое, ниточка-паутинка связывает нас крепче любой верёвки, крепче всех уз на свете. И чем больше времени мы проводим вместе, тем яснее понимаем – это навсегда. Приговор окончательный и обжалованью судьбой не подлежит.
И, Слава Богу.
На обратном пути, по дороге в Южакова, Сергей нашёл на поле весьма неплохой дымчак, на одной грани которого присутствовал характерный вросток с идеальной спайностью – топаз! Но всех удивил Володя, встречавший нас возле деревни: на приборной панели автомобиля горкой лежал десяток дымчаков характерного чайно-золотистого цвета, идеально прозрачные, размером с хороший кулак - результат получасового хождения по полю возле села Октябрьского.
Итак, кто там говорит об исчезающих богатствах Среднего Урала?…

Прогулка по газопроводу (2006)

Есть на Среднем Урале города, в которых не заниматься камнями является, на мой взгляд, преступлением. К таким городам я отношу и мою малую Родину – город Реж, который является географическим центром Самоцветной полосы Урала.
Окружающие его деревни знакомы любому, даже начинающему, камнелюбу. Липовское со своими известными на весь мир полихромными турмалинами, Колташи и ручей Положиха с рубинами и сапфирами, Октябрьское (в прошлом – знаменитая копями Мора Шайтанка), Черемисское… Глинские пейзажные яшмы и аметист Озерного. Костоусовские цитрины, Адуйские копи, Крутиха…
Рай для таких, как я.
Началась эта история с того момента, когда я узнал, что от Липовского до Режа тянут ветку газопровода для обеспечения энергоресурсами пользующейся спросом водолечебницы. Я, как всегда, немного опоздал – трубы уже положили, канаву закидали землёй. Но чем, как говорится, чёрт не шутит? Решив прогуляться вдоль него пятнадцать километров, я попросил отца довезти меня на машине до села, и там высадить. Поклажу брать не стал – крохотный рюкзачок и кайла – что ещё нужно для разведки?
Первое интересное место было найдено прямо в зоне высадки, на поле. Крупные кварцевые камни, отдельные кристаллы горного хрусталя и небольшие друзы указывали на зацепленную экскаватором жилу. Простирание её удалось определить лишь примерно, покрутившись там минут десять и взяв несколько образцов, я двинулся дальше. Перебрался через небольшую речку Бобровка и, спустя километр, остановился второй раз. Теперь уже основательно…
Найденная минерализация и по сей день остаётся для меня загадкой, а на тот момент она являлась настолько новой, что я сел, достал бутерброды и крепко призадумался.
Что имелось: вмещающие породы были серо-чёрного цвета, но каким-то непостижимым образом имели форму кристаллов, больше всего напоминающих галенит. Это была точно порода, но в форме огромных кристаллов. Посреди этого хаоса, на гребне засыпанной траншеи, я обнаружил кварцевые камни, имеющие приятный жёлтый цвет и хорошую иризацию. На некоторых камнях «сидели» кристаллы кварца в железистой рубашке (дома я потравил один кислотой – это оказался хрусталь). А в одном из камней обнаружился хорошей сохранности семисантиметровый кристалл ортоклаза. Впоследствии, мы приезжали на это место вместе с отцом и пробовали копать – но нашли только совсем неаппетитную пегматоидную жилку, которая восторгов не вызвала.
Набрав в заплечную сумку образцов так, что меня кренило при каждом шаге, я поплёлся дальше. Идти оставалось две трети. Следующую остановку я сделал километра через два, когда в грязной луже возле траншеи приметил что-то матово-знакомое... Дымарь! Но находка в том месте была единственной – кристалл был сильно окатан и представлял собой классический продукт почвенного переноса. А притащить его могло, откуда угодно – область поиска жилы была, по моему опыту, не менее километра, так как лежал он на старой просёлочной дороге.
Потом был переход по болоту. Свербела мысль – как они загнали сюда экскаватор?! Мой вес тогда был 60 килограммов – но я успел два раза провалиться по колено во что-то хлюпающее и жадно чавкающее. Когда спустя час я выбрался на возвышенность, то напоминал карьерный самосвал – кусок подсохшей грязи, гружёный камнями.
Спустившись ниже, наткнулся, наконец, на небольшую речку – это была Медвежка. Сев на берегу, я достал термос и начал вглядываться в речные косы.… Оп! На отмели чернело что-то круглое. Снова дымарь! Величиной с мужской кулак, идеально прозрачный, приятного цвета…
Термос был мгновенно забыт, и я начал свой пограничный дозор. Ходил вдоль реки, внимательно осматривая отмели и перекаты, изредка зарываясь в грунт. Мои усилия не пропали даром – были найдены два «младших дымчаковых брата», уступавшие первому размером, но не чистотой.
Откуда принесло этих красавцев, осталось загадкой.
Сил на поиск зоны привноса уже не было, я халтурно осмотрел последние километры траншеи и вышел к деревне Останино, где лёжа под сосной, дал SOS, позвонив отцу и попросив меня забрать. Дорогу до Режа я бы уже не осилил.
Конечно, я ожидал от моей прогулки большего. Не было главного – жилы, которую можно работать. Не было и цветных камней. Дымчак – он, конечно, красив, спору нет. Но приелся уже основательно.… Хочется ярких красок – зелёных, красных, синих.… Так, чтобы если смотреть на просвет, сердце останавливалось. Чтобы восторг выражался не в удовлетворённом кряканье «Неплохо!» или, когда находит сосед, завистливом «Фартит…», а в нечленораздельном писке и шаманских танцах вокруг костра.
С бубнами, водкой и камнем на алтаре.

Щель. История одной копи (2003-2008).

Началась эта история в мае далёкого уже 2003 года, на Адуйских копях, что находятся в центральной части Самоцветной полосы Урала, в границах Режевского природно-минералогического заказника. Большинство времени в поисках я тогда проводил вместе с отцом, которого тоже «подсадил» на камни. Обычно все наши усилия сводились к безнадёжному разбору небольших жилок, либо к ковырянию отвалов садовыми грабельками – царапкой, на профессиональном сленге. В нашем багаже на тот момент был всего один вскрытый занорыш (справедливости ради надо добавить – очень неплохой), с дымчатым кварцем и альбитом, который совершенно неожиданно подкинула нам Хозяйка после двух дней работы на копи «Сёмкины ямы». С тех пор всё было на редкость прозаично.
Мы регулярно обходили окрестности Семенинского кордона, в надежде найти неизвестные, либо недоработанные места. И вот однажды, когда мы в очередной раз прогуливались с кайлом по старым вырубам, были замечены две небольшие ямки, явно принадлежащие одной жиле. Вмещающая порода не радовала – тонкий пегматитовый ручеёк сжимали прочные гранитные плиты, с трудом разбирающиеся клином и кувалдой. Из двух ямок решили брать на абордаж ту, что проще. Камень за камнем мы, наконец, расширили яму настолько, что смогли углубиться по центру, по щели, набитой мягкой каолиновой крошкой и небольшими обломками кристаллов аметиста. Пусть аметист был бледный, Адуйский, но он был первый, найденный самостоятельно. Обломков было немного, и глубже они исчезли... Пока я без вдохновения ковырялся в ямке щупом, отец, проследив простирание этой жилки, застучал киркой метрах в двадцати ниже. И на полуметре от поверхности наткнулся на большой карман, набитый дымчаками удивительного чайного цвета. На его опустошение ушла добрая часть дня, и начавшийся дождь уже не мог испортить нам настроение.
Эти две ямы, одна с аметистами, другая с дымчаками, и стали впоследствии двумя крайними точками новой копи…
После разорения кармана с дымчатым кварцем прошёл год – именно столько мы не были в этих красивейших местах. Каково же было наше удивление, когда вместо двух небольших ямок мы увидели вполне взрослую, по всем правилам оформленную, траншею, длиной метров шесть. Кто-то неплохо поработал!
Несколько дней, под холодным осенним дождём, мы с переменным успехом углубляли яму по всей длине, обращая особое внимание на места, где вместе с кварцевым ядром шёл мусковит.
В первый день был найден маленький кристалл берилла в узкой щели, лежащий вместе с разбитыми дымчаками. Это оказался гелиодор…
К исходу второго дня под ручейком мусковита был вскрыт маленький карман с… аквамарином! Стенки полости устилали мелкие кристаллы дымчака на полевом шпате, а на дне, над классическим «сухарём» в глине лежали кристаллы берилла величиной чуть толще спички, расколотые вследствие подвижек породы на несколько частей. Некоторые из кристаллов были чисты и прозрачны, некоторые – размолоты природными жерновами в крошку.
Это была наша первая находка берилла в Адуйском занорыше. Да что там говорить… вообще первая находка берилла!
Мы заразились таким вселенским оптимизмом, что стало понятно – с этой жилы мы больше не уйдём, пока будет хоть какая-то возможность работать. Так и случилось.
…Через несколько недель я снова появился на этой копи.
Ничего в этом мире не меняется, как только я приступил к работе, пошёл дождь. Сначала моросящий, противный, а потом славный проливной. Пришлось натягивать тент прямо над ямой.
Хозяйка не только вступила в сговор с небом, но ещё и попыталась прикрыть занорыш моим телом – неудачно поставленный клин и удачно опущенная кувалда сделали своё чёрное дело. Клин вылетел со скоростью пули, врезался в стену и ушёл по касательной вверх, прямиком в височную кость.
В последнюю долю секунды случилась мистика – я почувствовал тепло ладоней, которые на два сантиметра повернули мою голову. И глаз остался цел…
Повалявшись, некоторое время, я пришёл в себя, и взялся за монолит с удвоенной силой.
Спустя пару часов пришёл егерь с сыновьями, и кирка застучала по жиле чуть дальше к лесу. Через пять минут они явили на свет Божий несколько красивейших дымчаков, а ещё через пять – три столбика аквамарина… «Предохранители», как назвал их Толя.
Вот так. Сорок сантиметров – и под слоем дёрна три чистейших берилла.
Фарт…
Вскоре подошёл отец, и работа закипела с удвоенной силой.
Ближе к концу дня в яме обозначился небольшой карман, даже не карман, а щель, заполненная глиной и мусковитом. В этой щели, будто забитые молотком, покоились несколько плоских кристаллов аквамарина. Два из них были чистые и превосходили по размерам все найденные ранее. Другие кристаллы больше походили на гелиодоры и имели какой-то жёлто-зелёный оттенок. Радости нашей не было предела!
Но всё гладко не бывает, и природа в очередной раз над нами пошутила – дождь закончился. Начался снег. Тихо падали огромные хлопья, и к вечеру всё было устлано белым ковром. Красиво.… Но холодно.
Камень на планируемом пересечении жил больше не поддавался вообще – шёл сплошной монолит. Было решено сделать на ночь «пожог» (костёр на месте углубки), накиданы в огромном количестве дрова и пламя весело осветило угрюмые сосны в угасшем, как свечка, дне.
Утро встретило хмуро. Снега было уже по щиколотку, и резиновые сапоги от холода спасали мало. Поспешили на яму.
Дрова прогорели почти полностью, и… - о чудо!- разгребая угли, я обнаружил, что камень рассыпался. Отгоревший, он был ярко-красный и на его фоне чёрные перья биотита выделялись особенно красиво…
До обеда работали на этом месте, но далеко не продвинулись – отгорел только верхний слой сантиметров десять, а дальше опять пришлось идти в лобовую атаку – зацепиться было абсолютно не за что. Днём решили повторить пожог. Костёр запалили на полтора часа, пока ходили до избушки пообедать.
За это время дрова не прогорели, и пришлось выкидывать их из ямы в дыму и копоти. Подошвы жгло так, что приходилось танцевать.
До конца дня в яме было тепло, местами даже жарко, и только залетавший за шиворот снег напоминал, что мы на Урале.
Уже в сумерках клин наконец-то нашёл пустоту, и расколотый камень обозначил горловину занора.
Снимать его по всем правилам было уже некогда, пришлось действовать как первокурсники – ладонь в занор и с содержимым наружу.
Карман был достаточно большой, не столько в длину и ширину, сколько в глубину – рука едва пролезала, и я оставил на гранитных камнях немало кровушки.
Итоги были неутешительны – слюды не было, берилла тоже. Даже дымчак оказался грязно-серого цвета, совсем не такой, как хотелось…
Смеркалось. Толя, нащупавший ещё одно кварцевое ядро по это жиле, отложил лопату. Мне всегда хотелось дать название какой-нибудь копи, ну как было упустить такой шанс?
Яма к тому времени имела вид вытянутой траншеи метров двадцать в длину, и очень походила на… ЩЕЛЬ!
Название было принято единогласно. Под этим «именем» она и числится сейчас в кадастрах копей Самоцветной полосы.
После этого появляться на Щели мы стали чаще.
Особенно запомнилась февральская вылазка, первая попытка по-настоящему «зимней» работы на яме.
Всё сводилось, в основном, к следующему: большой пожог на ночь, короткий утренний и обеденный пожоги локально на особо интересующих местах. Первое впечатление – тяжело. Холодный разряженный воздух выматывает в два раза быстрее. Кувалда становится вообще неподъемной, и даже лопата как будто отлита из чугуна.
Несколько дней мы усердно пытались снять последнюю перемычку между ямками, но всё, чего мы добились, это вскрытый на третий день полуведёрный карман, набитый друзами гребенчатого альбита. Жила удивляет всё больше и больше: на одном кубическом метре может находиться несколько мелких миарол, с абсолютно разным материалом. В одном – аквамарины, в другом – дымчак, а в этом – только альбит!
Толя, который забрёл посмотреть на наши судороги, никак не мог поверить, что нет берилла. Но факт остался фактом – подняв весь карман, ничего на самом деле ценного я не обнаружил. Руки по локоть блестели от слюды, рядом дымилась гора просмотренной, перетёртой в ладонях глины, ещё горячей от пожога, но в холщовый мешок падал только альбит. Удивительная ямка!
Кстати, проследив простирание жилы и, немало, поспорив, мы пришли к выводу, что это лишь хвостик другой, гораздо более знаменитой жилы и копи – князя Мещерского!
На первый взгляд, Щель лежит почти перпендикулярно копи Мещерского, но, вместе с тем, имеет интересное простирание – она уходит по дуге постоянного радиуса, и должна, в итоге, соединится со своей более знаменитой жилой. Конечно, мы пытались проследить её дальнейшее местоположение серией канавок, но жила слепнет (уходит с дневной поверхности) на полпути. Возможно, она заканчивается, а возможно, просто «выныривает» через пятьдесят метров назад…
Не все поездки запомнились, какие-то были скучны и однообразны, а какие-то проходили без моего непосредственного участия – отец времени не терял. Он приобрёл перфоратор, бензогенератор, и теперь то, над чем мы когда-то ломали головы и кувалды, разбирается с грохотом и пылью – но разбирается!
В одну из поездок он, кстати, принес, то, о чём мы давно мечтали – несколько прекрасных кристаллов аквамарина. Один из них украсил «святая святых» нашей коллекции – полочку с теми камнями, которые даются либо по великому фарту, либо с потом и кровью, с километрами бездорожья и тоннами перекиданной в отвал породы…
История этой копи продолжается. Надеюсь - а вдруг под очередной плитой то, о чём век назад мечтал Южаков: «карман, а в нём тумпасы по локоть, и ломок засунуть некуда». И понимаю, что не может в такой жиле быть большого занорыша, но тут, же перед глазами встаёт мелкая поверхностная жила «Пулька», из которой Толя доставал морионы сантиметров по двадцать в длину, прямо из-под дёрна...
Хочется верить, что и на нашу долю выпадет ещё немало чудес, ведь дверь в кладовые Хозяйки пусть не открыта – но приотворена…

Замечательные рассказики, гармоничная серия. А главное пробуждает воспоминания.

Я их из другой ветки просто перенёс, ты их не видел раньше?
Заменил один из форумов на "Библиотеку" по желанию форумчан ))

Нет не видел, пропустил как-то. Выкладывай Саня свою душу на бумагу, это твое. У меня на это никогда терпения не хватало.

Ага...
А когда кайлом махать? ))
Камень первостепенен, остальное - вторичка.

Выдержки из дневника (2001-2005г.г.)
. . .

Открытие сезона.
Цель - побродить по полям деревни Южакова. Снег сошёл частично, на пригорках и южных склонах.
«Богатое болото» (здесь - группа близлежащих копей, объединённых названием копи №148), оказалось заваленным снегом по колено и не распахано.
Вообще, уже давно пашут только на левой стороне реки Анбарка, где никаких признаков самоцветов (в районе Южакова) не наблюдается.
За неимением подходящего поля поехали в Мурзинку, посмотреть «Тальян». От Южакова до Мекки горщиков Урала 6-8 километров по асфальту. К «Тальяну » подъехали вплотную, поле твёрдое (тоже, кстати, непаханое). Около часа барахтался по пояс в снегу, но часть ям обошёл. Первое впечатление - грандиозно! Видно, что не одно поколение умирало на этой горке. Есть совсем свежие шурфы и канавки, но жилу, похоже, никто из них так и не подсёк.
Если верить соответствующей литературе, на «Тальяне» выявлено 30 продуктивных зон, глубина аметистоносной минерализации 7-20 метров. Старателями отработана часть зон до глубины 7-10 метров.
На обратном пути притормозили у Корнилова лога (деревня Корнилова), там поля местами уже отошли. Разговорились с деревенскими - оказывается, народу по осени и весне бывает много, в основном бьют шурфы в россыпи и моют, или ходят по пахоте. Замечена одна особенность: по правой стороне лога самоцветы находят значительно реже. Но левая сторона не пашется уже давно, и, по их словам, даже не планируется. Не повезло.
Хотя, если бы с собой были сита, можно было бы поплескаться, вода идёт большая (а летом лог пересыхает!) В излучине обнаружили глину с обломочным материалом и серицитовой слюдкой. Может, продуктивный слой?
Один из местных приглашал приезжать, останавливаться у него, если надолго (дом совсем рядом с логом).
В общем, за весь день находок - два окатыша (хрусталь и дымчак), но впечатлений – масса!

Апрель 2001

. . .

Ездили к деревне Костоусово, в позапрошлом году там приметная ямка объявилась на жиле с цитринами (северо-восточный край). За два года обвалилась, конечно, заросла, да и прежний хозяин последнюю вскрышу поленился выкинуть.
На зачистку ушло часа четыре и столько же на то, чтобы углубиться по кварцу до трёх метров. Каждую секунду ждали щелку, кармашек, что угодно, но с цитринами! А на глубине метров двух с половиной из жилы вывалился… кристалл горного хрусталя.
Такого удара я не ожидал. Правда, при ближайшем рассмотрении кристалл оказался слабеньким фантомом, но оптимизма это мне не прибавило. Больше находок не было.
На обратном пути заехали на «Хрустальный остров» (он же - горка «Хрустальная»). Наша старая яма частично обвалилась и, покопавшись в завале, отец вытащил несколько друз. Но ах и, увы: падая, почти все красавицы растеряли кристаллы.
Я немного поковырялся в земле, вытащил пригоршню поддерновиков, и на этом (пошёл сильный дождь) игра с Хозяйкой в прятки была проиграна.
Время ещё было, съездили на Першинское месторождение мраморизованных известняков.
Кроме профессионального удовольствия от осмотра панорамы карьера набрали багажник мрамора различных цветов и оттенков, плитки и желваки серпентинита, который кое-где встречается среди чёрных мраморов большими зелёными пятнами.
Почти все камни из покрывающих пород несут в себе серпентинитовую сердцевину, при распиле создающую красивый зелёный рисунок.

Май 2001

. . .

Корнилов лог.
Ручей пересох, русло заросло травой по пояс. Идя от моста вверх, в узкой части лога наткнулся на две ямы, судя по состоянию - прошлогодние. Поковырявшись немного в одной, вытащил из нижнего слоя россыпи небольшой… дымчак! Случайность? Или его здесь так много, что это всё-таки закономерность?
Ямы были классифицированы нами как ловушки, дно которых периодически, после схода паводковых вод, чистилось. Такие тяжёлые минералы как корунд должны в этих ямах накапливаться, это ясно. Но вот насколько эта идея успешна?..
Из ловушки взяли грунт: из верхнего и нижнего слоя россыпи.
В мешках дотащили до машины и отвезли мыть на реку Шиловку, сразу за деревней. Через три часа промывки на ситах подвели итоги: с 11 больших (12 литровых) вёдер взяли всего два мелких дымчака, множество халцедонов, несколько яшм, альбитов и два синих корунда с самого дна россыпи. Видимо для того, чтобы найти хоть что-нибудь дельное, необходимо брать объёмы грунта в десятки раз больше, а тот дымчак, который я нашёл в первый раз - всё-таки случайность.
Следующие несколько часов никаких находок не принесли, пора было собираться домой.
На обратном пути остановились в деревне Кучки - заинтересовала яма возле самой дороги. Яма приличная (копана экскаватором) и с многочисленными следами пегматита. На закопушку горщиков не похоже - может, брали камень для отсыпки дороги? Ничего стоящего сверху не валялось, но, покопавшись, я нашёл прозрачный альбит (лунный камень).
На том и закончили.

Июль 2001

. . .

Уф…
Наконец-то вырвались на Адуй. Четыре дня полного экстаза!
Для меня Адуй - это неизлечимая болезнь; одно из тех заповедных мест, где чувствуешь корни предков, где камни играли людьми, и каждая копь хранит свою вековую историю. Историю, навсегда записанную в летопись горного Урала - великим триумфом, или обманутыми ожиданиями.
Но обо всём по порядку…
Первый день прошёл в эйфории - так бывает каждый раз, когда я попадаю сюда. Легко прошли две трети пути, отделяющего кордон Семёниха от ближайшего населённого пункта- деревни Крутиха. Потом нас подобрали лесорубы и довезли в кузове ЗИЛа до копей «Адуя Дальнего», откуда до кордона уже рукой подать – километра полтора.
Егерь Анатолий встретил приветливо, благо мы с ним знакомы уже несколько лет (на Адуй я обязательно приезжаю каждый год), накормил супом из зайца, которых приносит его рыжая псина, напоил чаем. Уверен, такого вкусного чая вы нигде больше не попробуете - тёмный, почти чёрный напиток из мяты, брусники и берёзовой чаги. Неповторимые ощущения!
После обеда пошли смотреть наши прошлогодние ямы. Особенно поразила отца «Обманщица»- копь четырёхметровой глубины, над которой мы с товарищами трудились полторы недели.
Название копи говорит само за себя - мощная блоковая зона (кристаллы полевого шпата достигали по граням 20 сантиметров), большое кварцевое ядро, в котором попадались столбики аквамарина, неожиданно вылетавшие из-под кирки голубыми искрами, а в итоге - несколько кристаллов мориона и ведро альбитовых друзок. Занорыш оказался залит кварцем по самое дно.
Товарищи мои после такого удара на Адуй ходить отказались - мол, нет перспективы. Ну что ж, каждому своё.
Наступал вечер, в лесу темнеет рано, поэтому решили дальше не ходить - спустились в яму и отец, разбиравший одну из стенок, вскрыл небольшой кармашек с морионами и альбитом. Начало было положено.
День второй желаемых результатов не принёс. Начали бить яму, но жила сразу пошла на выклинивание и полдня прошло впустую. Потом Анатолий пригласил нас пройтись по лесозащитной полосе, которую сделали совсем недавно. Прошагали до неё километра три и по ней ещё столько же. Нашли жилу, перспективную на аметист и даже начали её бить, но затем, по разным причинам, работы пришлось прекратить.
Под конец дня Анатолий, видимо сжалившись над нами, попросил своего младшего сына показать нам ямку, которую они когда-то не успели закончить. Солнце уже висело на западе, мы немного поковырялись и вернулись на кордон.
Третий день оказался насыщенным до предела. К вечеру углубились по кварцевому ядрышку метров до двух, вот-вот ожидая занор. А вечером… в яму пошла вода. Это было самое противное, что вообще могло произойти. Пришлось в спешном порядке бежать на кордон за вёдрами. Счёт пошёл на минуты. Если не успеем вскрыть занор к закату - можно больше на эту яму не возвращаться, зальёт по самый верх. Так и работали - пять сантиметров вниз, десять минут черпаем. Но занорыш всё-таки взяли. Вернее то, что от него осталось. Как и в случае с «Обманщицей» всю миаролу залило вторичным кварцем, а обломки кристаллов впечатало в «кипелку»- слюдитовую зону под занором. В общем, всё, что нам досталось - несколько побитых дымчаков и кристаллов горного хрусталя, образовавшегося во вторичном процессе. И ещё несколько мелких, чёрных кристалликов камня, которые я определить не смог.
Ночью шёл ливень, и на утро четвёртого дня дышалось в лесу так, что я уверен - рай даже рядом не стоял. Начинать новую яму не имело смысла, поэтому мы просто полазили по старым копям и отвалам рядом с шахтой. После обеда, собрав рюкзаки и попрощавшись с егерем, двинулись в обратный путь.
И тут Хозяйка помахала нам рукой.
Возле копей «Адуя Дальнего», в колее размытой дождями дороги, я нашёл окатанный дымчак размером с детский кулачок - пожалуй, лучшую находку за уходящий сезон. Тут же был выход ядерного кварца. Оставив на деревьях зарубки, я пообещал Хозяйке вернуться.
Может, через год?

Август 2001

. . .

Выдался свободный день, и я решил побродить по Липовским отвалам.
Маршрут наметил заранее: сначала осмотр маленького карьера слева от трассы Реж – Невьянск, где брали щебень для отсыпки дороги и взрывом подняли занор с шерлом и рубеллитом. Там я, кстати, уже находил великолепный экземпляр турмалинового «солнца». Затем на юг мимо главного карьера (четвёртая залежь) до юго-восточного края отвалов; и сделав петлю запад – север назад к управлению, где меня должен подобрать на машине отец.
Когда-то я прошёл отвалы вдоль и поперёк, но теперь хотел взглянуть на всё со стороны накопленных знаний.
Начало принесло первый сюрприз. Карьер оказался засыпан и даже укатан бульдозерами. Вот это да.… Но Хозяйка, видимо, меня узнала и сделала глубокий реверанс. На бульдозерном следе в первых лучах солнца блеснуло что-то ярко-красное. Я задержал дыхание- рубеллит 2*3 сантиметра! Конечно, весь трещиноватый, с разбитой головкой, но красавец. Исползал рядом всё по миллиметру, но ничего больше не нашёл.
Дальше всё пошло по предполагаемому сценарию: халцедоны, опалы, кальциты.
Устав прыгать по отвалам я сел покурить, и достал турмалин. В лихорадке поисков времени на то, чтобы взглянуть на камень не было, но теперь я присмотрелся внимательней… и потерял дар речи. В сечении кристалл имел шестигранную форму. Рубеллит оказался воробьевитом?
Дома я перерыл гору соответствующей литературы и нашёл упоминание о находках розовых бериллов на турмалиновых копях Липовки.
Эх, знать бы раньше…
Но теперь карьер завален, и тонны земли похоронили под собой ещё одну из последних надежд на возрождение былой славы этих мест.

Сентябрь 2001

. . .

Южакова.
Вообще-то собирались на Тальян, но не доехали: сразу два лакомых места оказались распаханы - поле справа от Корнилова лога и знаменитое «Богатое болото».
Возле лога мы проходили около часа и абсолютно ничего не нашли. Никаких намёков. А вот «болото»…
Через пять минут после того, как я вышел на поле, в сумке было уже несколько дымчаков. Бродили весь день и урожай собрали неплохой. Кроме раухов взяли несколько галек хрусталя и один прекрасный бочонок синего корунда. Есть такой нюанс - материал попадается не по всему полю, а только возле небольших рощиц, в которых, видимо, скрываются старые копи.
Под закат набрели на зацепленную плугом жилу. На пашне лежали кварцы, слюда, шерл. Даже пробовали копать, но в жилу, к сожалению, не попали.
На этой грустной ноте день был закончен. Что ж. Бродить по полю, конечно, результативно, но крайне неинтересно. Всё-таки я не из этой породы: вскрыть жилу, перерубив ещё одну земную вену – вот то, ради чего стоит терпеть скучные зимние вечера и вздыхать над старыми картами.

Сентябрь 2001

. . .

Южакова.
Мы выскочили из машины обрадованные - пашня культивирована! Наивные… Что толку от ровного, но сухого поля? Первые полчаса расставили всё по своим местам: мы ползали по земле, как слепые котята и, соответственно, ничего не нашли.
Спустя какое-то время вернулись к истерзанному нашими лопатами месту. Интересно…
Просевшие ямы по контуру были обозначены колышками. Для чего? Сначала мы подумали, что для тракторов, поскольку такие провалы представляют реальную опасность. Но оказалось, что это совсем не так.
Подсказка пришла сама.
По полю, из деревни Корнилова, в виде трёх здоровых мужиков со стандартным набором горщика: лопаты, лом, кайла. После напряжённого знакомства разговорились - отец с сыновьями, которых майский ветер занёс из Перми. Бывший геофизик, который всё своё свободное время проводит в посещении культовых для любителя камня мест. И парней приучает. Так и работали - они на поле, мы на его кромке. Некоторое время, поковырявшись рядом, мы тепло распрощались…
…И снова рванули на Тальян. На этот раз с целью пофотографировать и попасть, наконец, в Мурзинский краеведческий музей.
Попали.
Больше всего меня поразили не выставочные образцы минералов, друз и горных пород, а старые фотографии горщиков, их разработок и макеты нехитрого оборудования. И билет горщика Ивана Зверева, разрешающий добычу «каменьев самоцветных в слободе Мурзинской». Задело это меня крепко, пошевелило душу и поэтому всё, что было после: Тальян, обратная дорога и обследование Мурзинского карьера прошло как в тумане - передо мной стояли бородатые, угрюмые прадеды, в глазах которых пряталось что-то, что теперь НИКОГДА не даст мне покоя.

Май 2002

. . .

Адуй.
Как всегда, эта поездка является ключевой за сезон.
У Анатолия в это время горячая пора- сенокос, огород; но нашему приезду он был откровенно рад - общение литовкой не заменишь.
За чаем поговорили о новостях: к находке дымчака на дороге в Крутиху Толя отнёсся скептически - дорога та отсыпалась как раз из отвалов копей Адуя Дальнего, соответственно, и камень, скорее всего, попал в колею именно оттуда. А мы так надеялись!
После обеда пошли искать подходящее место. Толя показал несколько брошенных ямок - оставалось только выбрать. Это и оказалось самым тяжёлым…
Одна из ям представляла собой закопушку на аметист, глубиной 1,5 метра (место пересечения пегматитовой и кварцевой жил). Другая - совсем маленькую ямку с перспективным ядрышком, но крайне тяжёлую в работе - сразу с поверхности начинались плиты и валуны, разбирающиеся (и то с трудом!) только клином и кувалдой. Т.к. времени у нас было мало (четыре дня не срок), остановили выбор на самой лакомой, по нашему мнению, яме. Начинал её Толя, взял сверху махотный занорыш, но дальше прошёл немного.
Характеристики жилки такие: угол падения 70-75 град., мощное кварцевое ядро (даже слюнки потекли) и относительная лёгкость разборки - достаточно кайлы и ломика…
В течение двух дней усиленно закапывались, изнывая от плотного прессинга мошкары, и к вечеру второго дня вскрыли занор.
Позвали даже Толю, чтобы он посмотрел на это чудо - ведро глины и ни одного кристалла. Ни единого кристалла…
Только три «сухаря»- выщелоченного полевого шпата, означающего дно кармана. Тот, кто хоть раз бил яму в граните на глубину три метра меня поймёт. Дальше по жиле шёл пережим, в который уходило следующее ядро и эта злосчастная глинка.
Наступал последний день нашего отрыва на дикой уральской природе. Думали, что ночь эту не переживём, поскольку спали в сарае (бараки тёплые недавно сгорели) и просто умирали от холода.
С утра, как к спасательному кругу, я кинулся к ямке с аметистом. Углубился сантиметров на тридцать, и… ядро закончилось. Вернее, закончился мусковит с ядерным кварцем, и глубже шла поперечная полоска обычного жильного кварца.
Всё стало ясно к полудню: назад мы пойдём налегке, с полупустыми рюкзаками. Ну что ж, это тоже плюс.
Отдохнув после плотного обеда, мы уговорили Толю сделать нам небольшую экскурсию на Таборское болото. Там с начала июля работали два закоренелых горщика, заключившие с заказником договор на добычу камнесамоцветного сырья.
Масштабы их разработок сразили меня наповал.
Готовились они, видимо, не один год: предварительно выкопали землянку, поставили печь. Оборудование забрасывали частями: несколько тонн горючего, насосы для откачки воды, перфоратор.
Помимо этого на месте соорудили нечто вроде скипового подъёмника на триста вёдер, приводящимся в движение от шкива бензопилы, а на соседней яме поставили ворот.
Естественно, место выбрали не случайно - по данным геологоразведки бур станка на девяти метрах от поверхности уходит в пятиметровый карман с благородным камнем. Но! Постоянный мощный приток ледяной воды с болота делает работу на яме просто адской.
На данный момент глубина копи достигла отметки 4,5 метра. Помпы справляются с водой в течение трёх часов - это время они используют для работы на соседней яме.
Мы пощёлкали фотоаппаратом, покопались в отвале (сын егеря, Сёмка, нашёл несколько образцов с бериллом) и двинулись назад. По пути завернули на знаменитую «Цыпушку» и «Семейные» копи.
Чертовски интересно!
После прогулки на болото я многое понял - в том заноре жалком, кроме глины и разочарования лежал мой бесценный опыт и осознание того, что настоящие камни просто так в руки не идут.
До заката оставалось пару часов и мы, взяв щуп и фонарик, полезли в одну из старых ямок - выковыривать оставшуюся в щелях между камнями занорную глинку. Наковыряли трещиноватый кристалл мориона и халява закончилась.
Эту ночь, памятуя о прошлой, провели у Толи в избе, на полу. Выспались замечательно.
Утром, немного злые, немного уставшие, но премного довольные взяли курс на цивилизацию. В том же месте, где я в прошлый раз нашёл дымчак, отец подобрал ещё два: маленьких, но таких же чистых.
Может, наше предположение о наличии в этом районе жилы не такое уж неверное? Надо будет всё же попробовать, поискать. Но это потом, а сейчас все мысли о предстоящем трёхчасовом переходе и начинающемся дожде, который спустя полчаса плавно перейдёт в бодрый летний ливень.

Июль 2002

. . .

Адуй.
1-й день.
Начали ямку с перспективным ядрышком (жила «Снежная»), но неожиданно упёрлись в сухарь. И ядро пропало, и камня доброго нет…
Постепенно начали опускаться руки.
2-й день.
С утра, прихватив провиант, ушли за речку Парфёновку, на лесозащитную полосу, где год назад наткнулись на тоненькую, предполагаемо-аметистовую жилку.
Предполагали два метра, потом сидели на дне и молчали. Жилка оказалась пологопадающей, ближе к горизонтальной и камней, по-видимому, не давала. На память о ней остались два кусочка минерала со стальным блеском (что-то из «итов»- колумбит, танталит и пр.)
3-й день.
Ни на что, не надеясь, пошли на «Сёмкины ямы» (жилка выше «Снежной»). Проработав на ней около часа, отец подался на копушку, которую начинали в первый день. Пока я с завидным упорством выворачивал и раскалывал глыбы, он нашёл… потерянное ядро. Воспряли духом и до вечера ковырялись на старом месте. Взяли кармашек с дымчаком, но кварц тянулся вглубь…
4-й день.
До обеда углубились ещё на полметра и … вскрыли занор. Трясущимися руками я выковыривал глинку с дымчаком, клевеландитом, кристаллами полевого шпата. Ждал этого момента 7 лет! И пусть камень не берилл и не топаз, от этого он не стал менее желанным. Когда сняли занорыш полностью, обнаружился небольшой пережим и уходящее в пегматит новое ядро. Будь у нас в запасе ещё дня два, мы взяли бы и второй карман.
Закончили в сумерках и грязные, но гордые вернулись на кордон, откушать грибного супчика.
5-й день и последний.
Ничем примечательным не отмечен, поскольку частично был занят трёхчасовым топотиловом домой.
Ноющие руки, ноги, спина, а за спиной - приятная тяжесть в рюкзаке и тёплые воспоминания.
Ах да! На том же месте, где мы всегда находили дымчак, я подобрал… большую гальку прозрачного хрусталя. Надо копать! Или брать сита и мыть. Копать и мыть, мыть и копать. Но - в следующий раз.

Август 2002

. . .

Начитавшись разных хороших книг о пегматитовых копях Шайтанки, мы не удержались, – навестили такие приятные слуху горщика места, как Епишкина гора, Казённые и Окулова ямы.… Вот с последней всё и началось. Собственно в самих копях ничего интересного не обнаружили, – всё заросло и осыпалось: вместо аккуратных ям налицо сглаженные временем воронки. Но недалеко от Окуловой ямы были замечены свежие (видимо, прошлогодние), выруба. И, что самое важное, на вырубах через равные промежутки трактором были пройдены неглубокие канавки – для лесопосадок. Площадь этот продукт вандализма занимал не маленькую – около квадратного километра. Когда ещё нам сделают такое поле чудес?
Вооружившись соответствующим инструментом, мы разбрелись в поисках жилы. Моросил противный дождь, изредка переходящий в ещё более противный плотный град, что способствовало скорости нашего передвижения. Спустя час было найдено первое перспективное место: развалы кварцевых глыб тянулись от самого края вырубов метров на сто вдоль первых трёх канав.
Ещё час подсекали жилу – безрезультатно. Все наши подсечки упирались в глину, но никак не в камень.
Это было совершенно непонятно: вот она, здесь, под ногами.… Но найти мы её так и не смогли.
Не помог даже титановый щуп, который я всегда вожу на такие мероприятия. Опускать руки никто не собирался, и через несколько минут было найдено ещё одно место: на земле лежал кварц и, что более важно, пегматоид. Щуп с первого захода упёрся в камень.
До конца дня били яму, благо, вмещающие породы оказались обычной глиной, легко поддающиеся даже лопате. Сразу с поверхности пошли мелкие щётки горного хрусталя, а в пегматоидной жилке – аморфный минерал чёрного цвета.
Затеплилась надежда на возможность пересечения этих двух жил, а там – кто знает, – может быть и кармашек какой-нибудь с аметистом случится…. Но через полтора метра кварц исчез. Дальнейшая углубка выявила перелом, сдвиг жилы относительно горизонта сантиметров на двадцать. Пегматоид на сдвиге терялся…
День клонился к закату, а с ним и возможность найти что-нибудь стоящее. Мы заторопились домой, очищая лопаты и кирки от налипшей глины, складывая образцы в ведро и чувствуя непреодолимую силу притяжения этих мест. И казалось - выйдут из-за поворота бородатые мужики с неказистым инструментом, и пойдут к виднеющейся вдали Окуловой яме – не спеша, основательно и тяжело ступая по размытой дороге. Брать занор. И запоёт кайла, и разлетится жёлтыми искрами зажатый в кварце гелиодор…
Но шумит дождь, и нет ничего на целом свете, кроме этого шума и приятной тяжести в ведре.

Сентябрь 2003

. . .

Объём информации, полученной за эту поездку, был просто колоссален. За день мы успели проехать полторы сотни километров, осматривая уже знакомые, и ранее не посещавшиеся места.
Изначально нашей целью было проявление корунда возле Мурзинки, которое раньше не попадало в кадастры то ли из-за своей малоизученности, то ли просто по недосмотру.
В 1997 году его вскрыли сотрудники Уральской Горной Академии, отметившие наличие там прекрасных кристаллов розового и слегка фиолетового корунда.
Первую остановку мы сделали в Кучках, пробежаться по гранитному плато, на котором бесславно трудились в прошлом году. Каково же было наше удивление, когда вместо изрытого экскаваторами котла мы увидели отсыпанную и выровненную поверхность. Не было ни заполненной водой ямы, ни характерной шапки бурьяна над проглоченной временем избой, только пустырь и в дальнем углу его, как напоминание о бесполезности наших усилий, маленькая выбоина в плотном пегматите и раскиданный вокруг многообещающий мусковит с шерлом.
Следующей остановкой было Южаковское поле, где нас поджидал неприятный сюрприз. Кто-то воспользовался идеей, которая давно витала в воздухе. По всему полю, а точнее в самых его перспективных местах, экскаватором были пройдены подсекающие траншеи, которые затем аккуратно засыпали. Взяли там что-то интересное или нет, трудно сказать. Скорее всего, посмотрели простирание жил и их состав, если места подсечек были выбраны правильно.
После Южакова, расстроенные, мы всё-таки попали в Мурзинку. Пробирались над Нейвой по деревянному подвесному мосту, мокрому от росы, которому лет было, судя по доскам, не меньше чем деревне. Страху натерпелись – жуть.
Около часа бродил вдоль берега, ломая копья об выходы пегматита, но ничего, кроме подозрительных взглядов редких аборигенов, не увидел. Этого и следовало ожидать – шесть лет прошло с последней зачистки. Всё, что было интересного – в музеях и частных коллекциях, всё что осталось – в крепчайшем граните.
Зато время от времени попадались молодые маслята и рыжики, что до крайности нас удивило. В прошлом году первого октября пошёл снег, а в этом - четвёртый слой маслят. Это нельзя было оставлять без внимания, поэтому решили ехать на Липовские карьеры за грибами, а там и до Шайтанки с её жилой рукой подать.
…Такое количество маслят я видел только однажды, и точно не в октябре. Их можно было косить литовкой. Резали только молодые, на остальные не обращали внимания и как итог – двенадцатилитровое ведро за полчаса. Не потребовалось даже на отвалы подниматься, собирали тут же, возле машины.
После заехали на кварцевую жилу. Там всё было по-прежнему: бесчисленные мелкие щётки горного хрусталя, приятно холодящие ладонь…
Добирались домой поздним вечером, чувствуя неимоверную усталость и в то же время прилив сил, но душевных, а не физических. Всё же поздняя осень – замечательная пора. Лес уже сбросил свои свадебные одежды и шуршание листвы под ногами то и дело поднимает на крыло всякую живность, которая с треском ломится сквозь голые ветки, пробивая себе дорогу. Совсем не слышно комаров и мошек – только редкая муха, спикировав с высоты, ошарашено стукнется в рукав, обиженно загудит и кинется прочь, подслеповато тыкаясь во всё подряд.
И тишина. Тишина такая, что её хочется слушать. Лес готовится к спячке…

Октябрь 2003

. . .

Решив просто отдохнуть, мы с отцом захватили инструмент, удочки, видеокамеру и поехали в сторону Южакова, собирая по пути все более или менее интересные места. Начали с Кучков, потом Кайгородский Тальян, Корнилов лог.… Так, не спеша, мы подъехали к Богатому Болоту.
…Которое, конечно же, мирно почивало под ласковой весенней травкой. Братья-колхозники и в этот раз ничем нас не порадовали. В нежном зелёном поле, как рваные дыры, чернели места, где в прошлом году кто-то прошёлся экскаватором, подцепив ряд жил. Мы решили осмотреть их ещё раз, и не зря. В одном из мест весеннее таяние обнажило интересные образцы – кристаллы морионов, друзы с полевым шпатом, лопухи мусковита. Тот, кто устроил этот тарарам, наверное, неплохо здесь поживился. Такое ощущение, что ковшом подняли занор и выбрали то, что посчитали важным, или то, что увидели. Или на этом месте когда-то был отвал. Такое возможно, хотя очень не хочется в это верить…
Вволю порезвившись, мы спустились к Анбарке – достали удочки, и остаток дня занимались тем, что беспрерывно доставали из речки матёрых чебаков и окуней. Был нерест, и мы как следует, отвели душу.
…А на следующий день приехал Андрей, один из двух старателей, которые два сезона били яму у Таборского болота. Он приехал за видеокассетой. Той, на которую мы год назад снимали их с Володей. Двадцать седьмого октября прошлого года Володя погиб на этой самой яме. Он пролежал в тайге неделю, пока его не хватились. И то, что от него осталось…
Этот человек был для меня авторитетом и олицетворял настоящего горщика.
Кстати, именно он высказал идею о том, что часть южаковских полей, где находят интересные образцы, это всего лишь старые отвалы, культивированные под пашню.
Известие о его гибели при таких обстоятельствах было для меня шоком. Не хочется верить, что копь победила…

Май 2004

. . .

Выбрались в Шайтанку, прощупать ещё раз противопожарную траншею, где нашли недавно вывалки жильного кварца. Чуть дальше были свежие выруба, на которых в прошлый раз ещё работала бригада, а сегодня было пусто.… Более того, уже были сделаны лесопосадки!!!
Выруба занимали пару квадратных километров, и мы обходили их часа три, не меньше. В итоге были обнаружены несколько узких кварцевых жилок, где прямо с поверхности шла минерализация. Ничего интересного, хотя можно было ожидать больше – район достаточно перспективен.
Заинтересовало только одно место: кварца на поверхности было больше, чем везде, и был он странным – видел я такой только в учебниках, где описывались золотоносные жилы. Весь какой-то неказистый, выщербленный, с непонятными геометрично правильными дырками, ну ни дать ни взять – сухарь!
От этих дырок радиально шли недоразвитые кристаллы кварца, а в некоторых полостях проглядывали щётки хрусталя…
Углубка ничего особенно не дала – жилка была или поверхностной или пологопадающей, с глубиной она пропала.
И что примечательно: рядом, метрах в тридцати, проходит полоса каких-то зеленокаменных пород (изменённые змеевики?), в которых забиты две старых дедовских ямы. Никаких пересечений в этих местах с другими породами или жилами я не обнаружил…

Сентябрь 2004

. . .

Поездка за грибами на Липовские карьеры (рыжики, покрытые инеем – это так по-уральски) неожиданно обернулась самым настоящим каменным фартом.
В углу карьера, где раньше мы усиленно искали пегматитовые жилы, отец в прошлое своё посещение приметил человека с ситом. Решив прогуляться и посмотреть, что он там делал, мы спустились вниз и… в тридцати метрах от места наших прежних поисков обнаружили выработку с деревянной крепью! Это была работа профессионалов. Они шли по жиле в борт карьера, ставя брёвна-распорки, не дававшие породе сложиться, как карточный домик. Породу, взятую в процессе выемки, они откидывали на металлическую сетку от обычной кровати, отбивали крупную фракцию и потом просеивали на мелких ситах. Забравшись внутрь щели, мы, после тщательной рекогносцировки, нашли недобранный занор. Были у нас с собой и инструменты, и сита (поездка за грибами – дело хлопотное), и мы несколько часов потратили на то, что выбирали породу и промывали её. В итоге нашли горсть мелких турмалинов, в основном бледно-розовых и полихромных (цвет изменяется по длине кристаллов от зелёных до розовых и карминно-красных), несколько верделитов и бесцветных ахроитов.
Со стенок миаролы отец снял три приличных кристалла рубеллита длиной около трёх сантиметров. Конечно, все образцы сильнотрещиноваты, взрывы в карьере в процессе добычи сделали своё дело, но в результате выборки нашлось несколько ювелирных кристаллов. И ещё, среди всего этого великолепия проскочило два осколка… замечательных голубых топазов. Плюс, конечно, море лепидолита, мусковита, технического берилла, шерла и кристаллов дымчатого кварца. Несколько дымчаков оказались классными образцами с проросшими в них кристаллами турмалина.
Занорыш мы тоже недобрали – не хватило времени.
Отец пообещал закончить начатое дело в ближайшее время. А времени осталось мало – старатели наверняка вернуться. Основанием к таким выводам послужили берёзки, срубленные и аккуратно уложенные по склону на определённой высоте, намечая спуск до выработки.
Это с прицелом на скорый снег… Просто, не зная дороги или не видя её, на уступах очень реально переломать ноги. И голову.

P.S. Выгнали нас с этой жилы.
Приехали на следующий день, разгребли обвал и на тебе!
Появились те самые профи, которые работали до нас и ставили крепь. Рассказали много интересного, в том числе, что у них с заказником договор на эту яму до нового года и что взяли до них уже прилично, и кто работал здесь, и кто нашёл…
Мы тоже в долгу не остались, нашли общих знакомых, вспомнили всё, что полагается в таких случаях,… но уйти все, же пришлось.

Октябрь 2005

когда книга выйдет?

А я дневник не буду печатать...
Я буду печатать рассказы, типа: Егоркина горка, Без имени, Погреб и т.д.
А их на полноценную книгу мало пока (((

если мне память не изменяет, то год назад, ты говорил, чо через год что выйдет из печати... я жду

Тогда я думал выдержки из дневника включить туда, но сейчас мировоззрение поменялось )
Но книга будет, точно )

Очень мне нравится "Гранатовое рождество", перечитал бессчётное число раз. Называется скромно "дневник", не все может и открывают.

Ну, меня больше беспокоит, все ли видят цифры 1,2... , внизу страницы, когда открывают ветку с сообщениями (не сами сообщения!). Вот их реально плохо видно.

Вот почему-то стойкое у меня было ощущение, что эту выдержку из дневника я уже печатал. Перечитал - нет, не было вроде. Ну да, в крайнем случае, не страшно повториться.

Рождественские тайны Южаково (2009)

Хорошо, когда хорошие мероприятия становятся традицией. Это Рождество стало вторым, которое мы отмечаем вместе – Андрей Гилёв, Сергей Ильков и я. В этот раз к нам присоединился ещё и Саша Сушков, не побоявшись осторожных прогнозов синоптиков – минус 20 градусов ночью. Они, конечно же, снова ошиблись, но – обо всём по порядку…
Местом проведения «празднования» выбрали Средний Урал, ту его часть, которая уже давно не давала нам покоя и манила случайными находками и большими перспективами – деревня Южаково с её знаменитыми на весь мир копями. Такие названия, как: Богатое болото, Щегра, Чернуха, Золотуха знает любой, даже начинающий любитель камня.
К тому времени, на Богатом болоте и Старой горе Сергеем уже были сняты два неплохих занорыша с морионами и крупным лепидолитом, но «цвет», что называется, не «шёл».
Поэтому ехали настроенными решительно: несмотря на зиму, хотелось увидеть, наконец, настоящие Южаковские топазы, бериллы, или полумифический «малиновый шерл».
Стоянку решили сделать на знакомом месте, возле копи «Богатое болото», где на ограниченной территории небольшой рощи было неограниченное количество ям. Живого места, в буквальном смысле, не было вовсе: отвалы, ямы, канавы, какие-то норы…
Быстро соорудили лагерь – я разминался с топором, Серёжа и Саша ставили палатку, Андрей сооружал для нас уже полюбившееся по моему дню рождения в Костоусово «зимовальное гнездо». Гнездо имело вид недоделанного шалаша: хвоя на снегу и хвоя сверху. Причём сверху она служила больше украшением, чем крышей.
Каменная лихорадка трясла настолько, что кружка с чаем, прыгала в руке, и обжигающий напиток лился на колени, на снег, на круг варёной колбасы: куда угодно, но не по прямому назначению.
Наскоро перекусив и взяв заранее приготовленный инструмент, вышли на ямы.
Сергей с удовольствием показал нам место, где в прошлый выезд осенью нашёл замечательные морионы и шерлы на полевом шпате и даже потеснился в узком отвальном забое.
Кайлили с воодушевлением, пытаясь размять затёкшие от долгого сидения в офисах плечи, сбить первый запал и унять, наконец, сердечную аритмию, возникающую каждый раз, когда настроенный на городскую волну мозг, включается в давно позабытый рациональный природный темп.
Надо сказать, что даже отвальная, достаточно рыхлая порода, разбиралась с огромным трудом: промёрзшая на всю глубину, она встречала наши удары мужественно, лишь изредка позволяя хищному металлу оторвать кусок глиняно-пегматитового крошева. В каждое такое обнажение вглядывались вдумчиво, среди унылых красок пытаясь отыскать чёрную, матовую грань мориона или друзочку альбита, не особо надеясь на разноцветье: деды наши таких камней не пропускали.
Редко, но у кого-нибудь вырывался непроизвольный вздох: вот у Серёжи при очередном ударе выпал неплохо сохранившийся морион, вот знаменитый прищур Андрея – он вглядывается в отвал и с уверенностью можно сказать, что видит там не просто кусок пегматита.… Так и есть – после нескольких взмахов киркой он поднимает великолепную друзу дымчатого кварца и проводит пальцем по обнажённой грани одного из кристаллов.… После этого действа, сопровождавшегося гробовой тишиной, силы удвоились, и глухие удары о промёрзшую глину стали чаще и громче. Потерзав отвал ещё полчаса, решили, что на первый заход достаточно. Обнаружили первые потери: Саша, только что сопевший от усердия на другом ярусе, пропал. Впрочем, нашёлся он быстро: через десять минут его обнаружил Сергей, всё так же сопящего, но уже во сне….
Есть у Саши неофициальное прозвище – Йог, полученное им заслуженно в знак уважения при вполне реальных и удивительных обстоятельствах. В правдивости прозвища нам пришлось убедиться ещё раз: безмятежный храп на снегу в минус 20 отмёл все сомнения.
Празднование с ритуальными плясками вокруг морионов продолжалось до полуночи: было выпито всё лекарство от холода, сделан променад в деревню за добавкой, рассказаны все байки и спеты все песни…. Где-то на излёте последнего куплета неожиданно наступило утро.
Мне, спящему в курточке, кофте и двух спальниках показалось, что на улице прохладно. Удивившись, я повернулся на раздающийся рядом дробный стук: во сне Андрей стучал зубами от зверского холода – на улице по термометру было минус 28! С трудом заставил себя подняться, развести костёр…
Как я поднимал из холодной комы своих товарищей, рассказ отдельный и долгий: скажу лишь, что поднял. Тому поспособствовали пропорционально выпитому накануне томатный сок и водка. Кому что, как говорится.
Сварили гречневую кашу, и только собрались позавтракать, как двойное «би-би» возвестило о том, что приехал Володя. Сопроводив его по ухабам на Ниссане до лагеря, наконец, отдали должное замороженным продуктам и каше.
После вполне плотного завтрака, все неожиданно купились на моё предложение разведать копи, находящиеся, предположительно, в километре к северу от стоянки. Самое странное, что пройдя километр с небольшим в означенном направлении, мы действительно вышли на ямы! Ощущение было такое, что здесь недавно прошла ядерная война: ассиметричные ямы, странные отвалы, поваленный лес венчал картину под названием «копь Золотуха».
Двигаясь наугад, мы, неожиданно, упёрлись в одну из ям, со следами свежих разработок. Яма была узнаваема по недавно просмотренному в камеральной обстановке видео, и было решено попробовать копать именно здесь.
Я, спустя несколько ударов кайлом, вытащил на свет камень, который в запале был принят за турмалин и лишь потом, при вдумчивом рассмотрении оказался розово-коричневым андалузитом.
Кроме него было найдено немало шерлов, кварцев и замечательных, кроваво-красных гранатов, которые, в лихорадке добычи, были приняты за малиновый шерл.
Возвращались назад уже в сумерках, горячо обсуждая проведённое вместе время, находки, новые впечатления.
Сильное чувство, скажу я вам, когда чувствуешь единение с друзьями. Самое сильное, из возможных на тот момент.
Потом была выброска в город и расставание…
К сожалению, это было последнее Рождество в таком составе. Возможно, всё повторится. Когда? Кто его знает…