Наверно, у многих так: друзей детства, отношений с которыми не омрачило суматошно, без разбору накатившее будущее, одной руки пересчитать хватит. Даже лишку будет. Саня, Колян, Андрюха. Ну и Илья. Четыре разных человечка. Добрых, настоящих. Колян – одноклассник мой, Илья на год старше в нашей же школе и в одном со мной потоке в музыкалке. Саня – аж на два года старше, Андрей – мой ровесник, оба из других школ и даже из разных районов города. С ними у нас геология. Кружок во Дворце пионеров и школьников имени Павлика Морозова. Каждый из перечисленных персонажей заслуживает отдельного, без суеты, рассмотрения. Карта ляжет – исповедуюсь.
!!!!Блин, дурак я! Как можно Василича не упомянуть? Его, конечно, ввиду разницы в возрасте, другом детства только с большой натяжкой назвать можно. Наставник скорее таёжный. Прости, Василич!

Так вот, Илюха Никонов, значит. Уж не воспроизвести, что стало отправным пунктом нашего знакомства. Учился он на аккордеоне у молодой училки, имевшей поразительное внешнее сходство с Мирей Матье. Повыше только была, а так – один в один. Сильно заикалась и поэтому серьезно занималась пением. Лечение такое есть, оказывается. Сольфа и хор – одна группа. После занятий мы с Илюхой вместе направлялись в сторону дома – жили рядом. За сквером вечно громадная куча щебня навалена. Мы карабкались на её вершину и подолгу топтались там, распинывая камешки в разные стороны. Сочиняли всякую околесицу и до одури ржали над шутками собственного производства, по нынешним стандартам, абсолютно безобидными. Частенько после этого устраивались шахматные поединки с перерывами на питьё чайного гриба. Мама Илюхина постоянно держала на подоконнике пару трёхлитровок. Третий класс, четвертый… Нет конца и края беззаботному детству!

Тут не раз уже поднималось обсуждение склонности отдельных личностей к каменной болезни. Тема, которая и меня не перестает задачить. Чудно все-таки как-то. У меня, понимаешь, крышу сносит, проблем в школе по уши, а этим остолопам что кристалл добрый, что картошка – всё одно. Илюха был полностью индифферентен. А я совершенно неосознанно всячески пытался пробудить интерес к каменным делам у любого из окружающих. Оно ж ведь ценность-то имеет только тогда, когда ты делишься с кем-то только-только нарождающимся впечатлением, когда вы вместе дышите воздухом этого момента, а в одиночку – всё коту под хвост. Кто ж понимал это тогда? Подспудно всё происходило, не нарочно.

Вот и теперь, брожу я по закоулкам Арашиямы в который раз, киваю в ответ встречным улыбающимся марсианам, озираюсь: горы, река с мостом древним, рикши. Красота! А на душе – тоска зелёная. Неужели мне всё это действительно нужно? Чужая земля, чужие люди. Когда произошла эта чудесная метаморфоза? Когда восторги от фантастичности происходящего сменились ощущением обыденности? А всё потому, что нет никого рядом, не с кем разделить ни соображения по поводу сложившейся ситуации, ни недовольство за несвежесть утренних креветок. Черт знает что. Валить надо домой. Опять ведь золотую осень пропущу. Сяду-ка я на Сити бас, доеду до Лоусона, потом сразу в отель. В конце концов, Сантори – не самый паршивый вискарь, хоть и стоит сущие копейки. В номере одно спасение - круглосуточный канал классической музыки по радио. Комп осточертел, только почту проверяю. Телевизионный контент, как бы это помягче, комичен. Открываю, наливаю. Вроде легчает. Не увлечься бы. Завтра с раннего утра улыбочку «рот до ушей» держать. Странно будут выглядеть красные глаза на таком фоне. Отбой по лагерю. Не, всё же почитаю маленько…

Ну тык вот, не ускользнули от моих настояний ни братец мой младший, ни Илюха. Прознал я как-то про Крокоитовый шурф и при первой же возможности рванул туда с подопечными, сломя голову. Девяти-двенадцатилетние магелланы, подумать только! Кое о чём было известно из предостережений бывалых товарищей, об остальном оставалось догадываться. Да разве ж нас что остановило бы? Есть же простой принцип: не концентрироваться на тревожном. Шурф оказался белой бетонной будкой с проломленной под самой крышей узкой щелью, в которую разве только ребенок и пролезет. Ну, так и полезли. Оказалось, что ствол, обсаженный бетоном, разделен вдоль на две части металлической решёткой. С одной стороны лестница (эта часть оказалась недоступной), с другой – пропасть. Вот так, болтаясь над этой пропастью, держась за шаткую решётку, спустились с трясущимися поджилками.
Умопомрачительное зрелище! Первое, что попалось практически у самого ствола – глыба березита в полметра размером, усыпанная ослепительными кристаллами крокоита. Ёшкин кот, аж замутило! Спокойно, ребя, я Дубровский! Идем дальше! Гордость меня обуяла: ведь это не дядя какой-нибудь напыщенный, а я, Старший сын Доктора, братцу своему, да другу Илюхе чудеса Чёрной Курицы открываю. Обошли все закоулки выработки. Алмазный блеск из каждой щёлочки. В старую шахту соваться не решились. Боязно. Отобрали несколько камешков посимпатичнее, отнесли к стволу, сели передохнуть.
Внезапно сверху сыпануло. Вздрогнули, душа в пятки, зашкал адреналина. В ушах так и бухает. Пытаешься прислушаться – не даёт, зараза. Шорох какой-то сверху, лязг решётки: спускаются. Пропали мы, парни… Возьмут нас щас под белы рученьки, в уазик, потом в отделение. В школу сообщат, у родителей на работе неприятности будут. А чё вы хотели? Штоб без риска и последствий? Тогда сидите дома. Там вам и диван, и вода горячая, пирожки на кухне.

Ожидание хуже любого страха. Долго как-то наши карабасы-барабасы спускаются. Зловещая пауза повисла в подземельном воздухе. Тут я не выдержал: «Спускайтесь к нам!..», как можно увереннее возвестить пытаюсь. Братец на меня смотрит полными ужаса глазёнками и добавляет ещё более тонким писком: «Не бойтесь…». По сю пору по полу валяюсь, как вспомню. Между тем, заслышав, что тут хто-то есть, пришельцы стремглав разворачиваются и растворяются в пустоте. Тишина и ночь. Ложная тревога. Похоже, такие же лунатики малолетние, как и мы. Вахмурка, Крапитка и Кржемелик.
Утихомирились. Начинаю бережно заворачивать щётки в мятую газету, укладывать в котомку. Обернулся – глазам не верю! Илюха размашистыми ударами молотка дубасит по кристаллам на той самой глыбе. Постучит, потом из стороны в сторону поводит, чтоб по всей площади щётку смести, потом опять…
- Илюха, ты чо, обалдел чтоль?!! Чо делаешь-то? Совсем дурак?
- Сам дурак. Чо хочу, то и делаю.
Бросаю своё занятие, подхожу.
- Кончай, тебе говорю!
- Иди на фиг! – невозмутим мой Илюха.
Толкнул его, что было силы, опять в ушах забухало. Он, похоже, заметил, что я зверею, отступать давай:
- Да ладно, чё ты? Её же всё равно отсюда никто не вытащит…
- Да пошёл ты!
- Сам пошёл. Домой я поехал.
- Скатертью дорожка.
Подобрал Илюха вещички, подтянул ремешок, и к решётке. Брательник мой тоже изъявил желание податься в сторону дома.
- О, и этот туда же! Ну и чёрт с вами. Валите, куда хотите. Чтоб я вас хоть раз ещё куда взял!
Остался я под землёй один, пошёл искать свои сокровища. Пироморфит, вокеленит, обсосанные кварцы, крокоита море. Чувство времени потеряно. Горка образцов у ствола всё прибывает. На силу заставил себя остановиться, принялся за упаковку. И тут меня просекает: «Ёлки-палки, как я мог ребят одних отпустить? Они ж ведь и дорогу-то толком не знают! Да и темно уже наверно. А вдруг заблудятся? А шпана? Какой я всё-таки гад…».

Не передать охватившего меня кошмара. Уж не знаю, как я догадался прихватить свой рюкзачок, но молоточек сапожный и все камни остались на дне шурфа. Забыто всё на свете: «Санька, Илюшка, где вы?». Вылетел из ствола, как пилот из катапульты, несусь по лесу, слезами захлёбываясь. Физкультурников, отвал пятой шахты… Ребят, только бы не случилось чего! Простите меня, дурак я! Выбегаю на остановку – темень и ни-ко-го. Жизнь кончилась.
Влетел в автобус, мечусь из угла в угол. Ехать целую прорву времени. Нервы окончательно сдали.
- Мальчик, что случилось? – спрашивает какая-то тётка.
- Саня с Ильёй потерялись…
- Как потерялись?
Рассказал, как мог, задыхаясь и, то и дело, срываясь на рёв. Поход, мол, за камнями… Выслушала меня попутчица и говорит:
- Чего ж ты убиваешься-то? Дома уж они поди, ноги в тазике с горчицей греют. Угомонись уже, будет!
Есть кто-нибудь из присутствующих, кто в силу слова до сих пор не поверил? Вырубило у меня все адреналиновые функции в момент. Будто предохранитель перегорел. Руки-ноги ватные, в голове пустота.

Добрался как зомби до родных дверей. Санька на месте и в полном порядке. Хмурится, поросёнок! Набираю Илюхин номер:
- Ты дома?
- Дома конечно, где ж ещё?
- Попало?
- Нет, всё нормально. Ты как?
- Только пришёл.
- Приходи в шахматы, а?
- А гриб есть?
- Полторы банки.
- Иду.
- Давай!

Женя... Слов нет. Спасибо за рассказ

Редко даю комменты на подобные посты. Потому что, вроде, кроме как "Хвала автору!", и сказать-то не знаю, что. Но в то же время боюсь, что у автора без откликов отсохнет энтузиазм и посты такие иссякнут.
На самом деле, такие рассказики из разряда "а вдруг зайду на форум, а там что-то ооочень интересное". И после них, встречая Яна, спешу усадить его за комп (на работе он редко заглядывает на форум), потому что нетерпится и для него открыть эту приятность.

Опупеть.

В "Байки" следует перенести-достойное место. И как бы его стимулировать на творчество-слогом, чувствуется,владеет!

Поддерживаю полностью!

Очень здорово! Молодец!

Ээх, зараза. Рассказ меня загнал в воспоминания начала восмидесятых и в голове крутятся эти картины как живые.

Поскольку в те времена и сам после школы, портфель домой, рюкзак за плечи, и бегом на УПИ - на остановку 66 автобуса до Берёзовска. Дождаться дружка по кружку юных геологов Свердловского Дворца Пионеров и Школьников, Костю К. и в родной лес на «Золотую горку», а там нас ждёт родной шурф - надёжно закрытый от снега брёвнами.
Ну вот и Костя прибежал. Быстрей в автобус, а там как всегда сутолка и толчея. Ага, вон возле самой двери, где заднее окно есть полукруглая ниша, отделённая от всего внутреннего пространства автобуса перекладиной, намертво приваренной к поручням и от того труднодоступная для взрослых, - но не для нас детей. И вот, мы вдвоём прорываемся сквозь толпу вечно недовольных взрослых, врываемся вместе с рюкзаками в это спасительное пространство и располагаемся в нём как короли на собственной поклаже. Сорок с лишним минут разглядываем успевшую стать, знакомой дорогу, но вот остановка Кирова и уже надо выползать из своей раковины, брать пожитки и просить, чтобы выпустили на следующей остановке. Ух выползли.
Рюкзак на плечи и вперёд сначала на ул. Физкультурников, затем по трубе до дороги, дальше опасный участок на дороге где иногда носятся как сумасшедшие Камазы и прочие машины которые проезжая мимо обязательно стараются обдать тебя грязью. Вот и развилка дорог можно вздохнуть с облегчением, по этой дороге, если кто и проедет так только легковушка, направляющаяся в сады, которые расположены вдоль реки Пышма. Но пробовать останавливать их бесполезно - всё равно не подвезут, "дачники". Медленно поднимаемся по дороге в горку, вот с левой стороны поляна, в конце которой есть тропинка, ведущая к отвалам крокоитового шурфа. И дальше мимо шурфа, который надёжно закрыт будкой из бетона и железной дверью намертво заваренной для потомков идет на отвалы, то есть шламохранилище как назвал их мой папа.
В то время нового ствола шахты ещё не было, а если и был, то только в планах на бумаге.
Но нам на крокоитовый не надо, так как ещё прошлым летом мы с Костей перебирали отвалы шурфа, ровно растащенные бульдозером, а Костя нашёл образец пурпурных кристаллов сросшихся в ровную щётку, размером аж с его ладонь. Вот и скажите, зачем он нам сдался сейчас, когда снегу по колено и весь отвал промёрз. Нет, у нас есть своя цель.
Перемахнув через горку, легко сбегаем вниз и приближаемся к повороту дороги. Дыханье сбито.
- Костя, а может, зайдём на халцедон?
- Зачем он тебе? Лучше я ещё липедокракит домой принесу.
- Ну, тогда побежали дальше.
И мы вновь бежим по дороге. Но сил бежать хватает только до родника. Ещё немного и лес кончается и начинается открытое пространство. С левой стороны высоченные барханы шламохранилища с которых, ветер срывает снежные заряды вперемешку с песком и точнёхонько бросает тебе в лицо. Вот пересекли через мост речку, ну ещё немного вот уже «Ушаковский карьер» обходим его слева и.... Дорога кончилась все переметено. Даже наших следов оставленных ещё позавчера будто и не было.
Иду вперёд ведь я на четыре месяца старше. Проваливаюсь сквозь подмёзшую корку и утопаю выше колена. Вновь перебрасываю следующую ногу, вперёд и снова провалился. Так шаг за шагом продираюсь через поляну. Костя идёт за мной след в след. Вот он пытается встать на снег ,и тоже повалился, рюкзак утягивает его в сторону и, но садится на раскоряку. Пытаясь подняться упирается руками и зачерпывает в варежку снег. Ага, поднялся. Снял варежку и вытряхивая её трясёт руками как ужаленный. Да сам знаю, что неприятно.
- Иди по моим следам
-Ага. Ты широко шагаешь. Мне приходится каждый раз садиться в снег.
- Я постараюсь делать шаги поменьше.
Буквально через три шага сам понимаю, что снова делаю большие шаги, но мне так удобней, да и до спасительного леса осталось каких то двадцать метров. Вот и лес и наши следы до самой копи. Добрались.
Скинув рюкзак под навес, первым делом пытаемся разжечь костёр. Дрова все сырые. Сухостой прошлым летом лесник с бригадой весь выдергал и сложил в кучи в которых он весь промок и тоже гореть не желает. Ещё немного бересты и занялось пламя.
-Костя у меня в рюкзаке котелок , снегу в него набери.
-Сам знаю.
И вот пошвыркав волшебный настой из обжигающей железной кружки, и уплетая бутерброд с варёной колбасой приготовленный Костиной мамой, испытываешь великое блаженство предвкушения, что вот оно сейчас случится, и ты найдешь, то, что до тебя не видел ни один человек. И ты будешь первым, кто это увидит. Пусть в грязи коричневой как ржа но промелькнёт облик кристалла или почки гётита с радужной пленкой или золотистый липедокрокит, но ты будешь первооткрывателем этого чуда природы.
Вот открываем крышку шурфа и кидаем вниз инструмент, спускаемся по лестнице друг за другом в глубоченный, аж 3 метра шурф, выкопанный своими руками. Спустившись вниз, каждый кидается в свой угол, где идёт его жилка кварца в рыжих от окислов железа сухарях. Иногда при расколе сухари дают зелёный цвет - это минерал фуксит, вроде хромовая слюда -кажется так её отец называл. И вот время как будто останавливается, а ты как метеор стучишь кайлой по сухарям, и они податливо откалываются маленькими кусками и ложатся тебе под ноги. Но вот мелькает искра и раздаётся скрежет кайлы о кварц. Кажется, надо посмотреть, что там.
-Костя, смотри, у меня ещё одна кварцевая жилка, поперёк моей пошла.
-Ага. А вон у тебя кристалл прямо из кварца торчит. Дай я его вытащу.
-Ну, куда ты каёлкой прямо к головке лезешь. Уйди я сам.
-Ну и доставай его сам. У меня свои кристаллы есть.
И Костя показывает мне в холщёвом мешочке три кристалла горного хрусталя, самый большой из которых с большой палец и явно чистый.
-Вот и ковыряй свои.
Отвернувшись к заветной жилке, я чуть не заплакал. Это как он мне их сразу не показал, мы вроде вместе работаем, а он не показал. Но тут на глаза попадается жёлтый металлический блеск. Вроде как, одна чешуйка, но я знаю, что это не так. Радом с жёлтой чешуйкой все чёрное почти землистое. Наверно браунит. Пытаюсь оторвать кусок чёрного камня рукой – не получается. А ладно ударю кайлой вот тут в сторонке. Удар, другой, третий, четвёртый. Да что он не отваливается, ещё удар. Кайла с хрустом впивается в породу и застревает в ней. Наваливаюсь на рукоять кайлы всем тщедушным весом,- не поддаётся. Беру камешек и подкладываю его подметал кайлы, вновь наваливаюсь, и порода с грохотом вываливается из стены. Ого, вот это да, на дне шурфа лежит глыба, а на ней почки гётита и из под корки гётита, то тут, то там поблёскивает липедокрокит а с боку прирос кристалл хрусталя. Сказка. Я, что то, бормочу Косте, и слышу невнятное бормотание сзади. Но там впереди в стене есть ещё образцы и их надо добыть. И вот оно, ускорение, где стирается реальность времени и пространства. Оно вокруг и его нет. Есть только он дикий азарт добычи подпитываемый каждым новым кристаллом и каждой почкой. И ты весь в нем, в каждом камне и в ожидании чего то ещё большего, чем у тебя уже есть.
В реальность возвращает голос друга
-Давай отвал вытащим. Скоро стемнеет.
-Давай. Только ты сначала образцы мне в ведро подай.
-Хорошо.
И я лезу наверх. Спускаю ведро на верёвке. Поднимаю добычу. Выкладываю образцы из ведра под навес. И так три ведра. Дальше утомительный подъём отвалов вручную на верёвке. Достаточно быстро темнеет. В небе загораются звёзды. Костя говорит, что уже ничего не видит. Я прошу его скидать инструмент в ведро и подниматься. Поднимаю ведро с инструментом. И мы пьём холодный, а если сказать точнее ледяной чай. Заворачиваем образцы и укладываем их в рюкзаки вместе с остальными шмотками, и инструментом. Выясняется что тяжело. Но ничего мы же юные геологи.
Дойдя до края леса, понимаем, что не дойдём с такой поклажей. Первое, что прячется в снег - инструмент , ведь мы вернёмся послезавтра. Подняв рюкзак, снова опускаю его на снег и делю добычу пополам, естественно закопав её рядом с инструментом. Костя делает тоже.
Вот она поляна. Опять вся заметена. Ни единого следа. Как будто и не было нас в этой вселенной. Через полсотни шагов устаю так, что хочется выть. Костя позади меня не лучше. Снег швыряет в лицо гроздьями иголок. Ложусь на снег и пытаюсь катиться вместе с рюкзаком по насту. Получается плохо и метров через десять я вынужден встать и идти вперёд. Проваливаться, но идти. Снова проваливаться, но идти. Вот перевален вал снега от прочистки дороги. Самое сложное позади. На горке с крокоитовым шурфом перекур. Ложимся прямо на дорогу, а ноги закидываем на рюкзаки. Отдышались. Пора двигаться дальше. Рюкзак кажется свинцовым. Тяжёлый и холодный.
... Вот за поворотом остановка. Блин, какой то автобус уезжает из под самого носа. А ладно будет другой. Дождались, влезаем в автобус все в снегу и сгорбленные под тяжестью ноши. Свободных мест для сидения нет и мы, сняв рюкзаки, жмемся к тёплой печке. Какой то старик с девушкой уступают нам балбесам место. И мы, плюхнувшись на них, расстегнули свои мокрые одежды. Тепло разморило нас быстро, и мы уснули. Разбудил нас кондуктор
-Эй, вы Нансены, - выходить будите.
Оказывается мы на УПИ. Застёгиваем одежду, берём мешки с камнями и до трамвая. Мне хорошо, ехать недалеко всего до Июльской. А Косте до Зори.
-Костя, а чего она нас Нансенами обозвала.
-Не знаю.
- Завтра в кружок придёшь
-Ага.
-Ну пока.
-Пока.

Вот что всплыло в моём мозгу после прочтения твоего Ильюхи. В общем, до глубины души было приятно прочитать твою ностальгию, и похоже я ей также заражен, хоть и не уезжал никуда.

Ребята... Завидно-то как. Я камнем заболел уже взрослым, мне вот этих детских ярчайших эмоций не досталось... Рассказывайте еще, пожалуйста, хоть от вас малую долю этого детского счастья получу

Да уж я в детстве окромя белемнитов и кварцитов с гематитом тож ничего не собирал

Ну, Анатолий, ты даёшь.
Спасибо.... За исповедь... Или отповедь?
Честно говоря, тяжело всё представить разом.
И это... А шурфик Ваш с Костей... Живой ещё?
Не добычи ради, а чтоб жило это, хочется...

Старший сын Доктора, с своим Илюхой просто за мое живое задел, вот в продолжение темы и выложил.
А шурфик тот к сожалению засыпался. НО за это время мы с Костей их столько вымахали и на Урале, и в Узбекистане, и в Казахстане , на Алдане, и в Забойкалье, и в Таджикистане.
А на Золотой горке после нас ещё достаточно много кружковцев поработало и не только Дворца Пионеров и Школьников. По этой причине я думаю что оно живо.

Толя, ток сейчас сопоставил, это тот самый Костя, с которым ты сейчас работаешь?!

Приятно читать! Интересные воспоминания! Спасибо!

Детство -- удивительное время, когда один-единственный день может длиться бесконечно...
Женя и Анатолий, спасибо вам!